цвета письменного стола, выглядела достаточно нелепо. Под весом главного законника района хлипкий артефакт периодически поскрипывал, а рассохшийся стол работы современных мастеров мебельного дела слегка пошатывался, создавая в кабинете дополнительное напряжение, которое от надрывно-драматического повествования Шуляковых и без того угрюмо витало в воздухе.
Судя по всему, обоим заявителям было уже около пятидесяти. Женщина болезненно полная, рассказывая, что привело ее к прокурору, непрерывно рыдала. Муж ее, тщедушный и робкий на вид, с тоской в глазах уговаривал жену не плакать и только поддакивал ей, повторяя все время бессмысленную фразу «Вот ведь оно как …» Корчака он почему-то называл «гражданин прокурор», словно обвиняемым был он, а не их сын, о котором шла речь.
Конечно же, такое обращение Сидору Артемовичу Корчаку очень не нравилось, но он, набравшись терпения, сопел, молчал и слушал. Это был его первый личный прием граждан на новом месте работы в качестве прокурора района. Прежний прокурор так торопился побыстрее переехать в областной центр, что даже не успел забрать свой форменный прокурорский костюм, с четырьмя маленькими звездочками в петлицах. Он, скукожившись, сиротливо висел на рогатой раскоряченной вешалке, стоящей в углу кабинета. А может быть, и не забыл. Просто решил, что виц-мундир, сшитый из недорогого шевиота, больше ему не понадобится. Ведь он теперь стал инструктором обкома партии и готовился к куда более серьезной карьере…
Шуляковы впервые обращались в прокуратуру. И обращались потому, что на хорошего столичного адвоката у них просто не было средств. Да и где было взяться ему в маленьком захолустном райцентре. Вот и посоветовали соседи: «Идите к прокурору. Там хоть денег платить не надо. Может, он поможет…» Простые рабочие, они трудились на местной ткацкой фабрике. Там же механиком-наладчиком работал их сын Сергей – он был их единственной радостью и надеждой. Потому что старший сын Шуляковых Николай, офицер-пограничник, который был гордостью семьи и примером для младшего брата, погиб несколько лет назад на китайской границе. И вот теперь они могли потерять и младшего сына, потому что его обвиняли в убийстве. Мало того, он сам во всем признался.
Не проявляя никаких эмоций и не перебивая заявителей, Корчак достаточно сдержанно дослушал убитых горем родителей. Убийство произошло в городском саду на танцплощадке, или «Жабе». Так, по-простому называла это место молодежь. Один из танцующих, а звали его Борис Скачков, вдруг упал. Другой молодой человек, расталкивая людей, бросился бежать. Скачков держался за живот, сквозь пальцы его текла кровь. До больницы его живым не довезли. Сергей, как утверждала Шулякова, которой и в голову не приходило что-то скрывать, пришел в тот день домой поздно, рубашка его, самая любимая голубая, была в крови. Он сказал, что подрался с какими-то парнями, был чем-то сильно расстроен, замочил сорочку и сразу же лег спать.
А через два дня за Сергеем пришла милиция. Его обвинили в совершении убийства. Он сразу признался. Рассказал, что в тот вечер подрался как раз с убитым, тот разбил ему нос и всячески оскорблял.