писателя Власия Дорошевича), вспоминала, что Анна Романовна Энгельгардт была сражена “как громом. Она подробно расспросила обо всем дочь и пришла к убеждению, что та действовала почти бессознательно, под давлением враждебной нравственной силы…”
– Ну, вот, – жестко объявила мать дочери, – отныне у меня нет дочери с именем “Анна”. Видеть тебя я не должна, а ты постарайся не попадаться мне на глаза…
Энгельгардт, не дожидаясь подобных слов, сам догадался бежать из своего дома, найдя убежище во дворце своей кузины – светлейшей княгини Салтыковой, где не смел даже выйти к обеденному столу, скрываясь в чулане, чтобы никто его никогда не видел.
– Не стало дочери, нет и мужа, – объявила Анна Романовна.
С этого дня она облачилась в траур – как вдова.
Но женщина крутая, она решила не щадить репутацию мужа. Анна Романовна сама явилась в злополучное III Отделение жандармов, где и ошарашила Леонтия Дубельта откровенным рассказом.
Дубельт за время службы буквально копался в “грязи” каждый день, но такой мерзости даже он не вынес.
– Бывший офицер лейб-гвардии… ныне титулярный советник, – бормотал он. – Разве можно поверить в такое? Но события в вашем доме столь необычные, что я, извините, вынужден сегодня же доложить о нем его императорскому величеству.
Царствование Николая I близилось к завершению…
Линия лба и носа императора составляла по-прежнему классическую прямую, но выпирающий живот царя, безжалостно распирая корсет и растягивая помочи, в общую линию уже не вписывался.
Он грозно сверкнул глазами-буркалами на Дубельта:
– А куда она раньше смотрела! Мне жаль ее… Разорвать бы этого титулярного собаками, – сказал Николай I Дубельту, – но… придется судить мерзавца. Кто у тебя в Отделении по всяким семейным делам и делишкам?
– Полковник Станкевич.
– Вот пусть и разберется в этой пакости…
Вскоре же императора навестила его любимая дочь Мария, которая обладала таким же “римским профилем”.
– Если мадам Энгельгардт, – начала дочь, – так низко пала, что не стыдится выносить свой позор на обсуждение жандармов, то моя подруга, светлейшая княгиня Салтыкова, слезно умоляет не предавать дело ее кузена всеобщей огласке…
В битву за честь Энгельгардта вступала “тяжелая” (то бишь – титулованная) артиллерия. Да, опасения Салтыковой и всей знати, бывшей в родстве с Энгельгардтом, эти опасения легко объяснимы, читатель. Русский суд за грехи Лота с дочерьми карал безжалостно. Достаточно глянуть на статью № 1593 российского “Уложения о наказаниях”, чтобы понять – Энгельгардта ожидала жестокая кара. Вникните: виновный в прелюбодеянии с дочерью подлежал одиночному заключению обязательно в тюрьмах Восточной Сибири сроком на шесть лет и восемь месяцев, после чего должен был ПОЖИЗНЕННО иметь пребывание в отдаленном монастыре “для употребления на самых тяжких работах…”.
Энгельгардта