что не гожусь. Но если не умничать, то я действительно пишу потому, что хочу и умею. Люблю приводить в пример сцену из фильма «Огненные колесницы»[13]. Один из главных героев, Эрик Лидделл, гуляет по прекрасным вересковым холмам где-то в Шотландии со своей сестрой-миссионеркой. Она уговаривает его бросить тренировки, не участвовать в Олимпиаде и вернуться в их миссию где-то в Китае. А он отвечает, что очень хочет в Китай: чувствует, как Бог зовет его туда. Но сперва он будет тренироваться изо всех сил, потому что Бог еще и научил его очень быстро бегать. Так вот, кому-то из нас Бог дал любовь к слову, умение обращаться с ним, страстную тягу к чтению, сравнимую с тягой к природе. Студенты моего писательского семинара страстно любят книги, а некоторым из них дан талант выражать себя в словах. Другие же не могут обращаться со словом так легко и свободно, но тоже любят хорошо написанные тексты и хотели бы научиться хоть чему-нибудь. И мне этого достаточно. Хочешь учиться – добро пожаловать.
Итак, я рассказываю, каково мне бывает садиться утром за стол, с парочкой идей в голове и стопкой чистых листов перед глазами, с непомерными амбициями и заниженной самооценкой. Я говорю студентам: «Вам захочется, чтобы сразу получалось хорошо, но, скорее всего, не получится. И только если вы не сдадитесь и будете все время практиковаться, то однажды, возможно…» Может быть, они даже перестанут мечтать написать что-то конкретное и начнут просто мечтать о писательстве; им захочется работать над чем-то, как хочется играть на пианино или в теннис – ради удовольствия и азарта. Это ведь и работа, и игра. Когда берешься за книгу, за сюжет, захватывает дух от находок, возможностей, новых горизонтов. Мир воспринимается иначе. В дело идет все, что вам довелось увидеть, услышать, узнать. Везде – от светских раутов до очередей на почте – вы замечаете разные сценки, происшествия, обрывки разговоров и тут же мчитесь записывать их. Да, будут дни отчаянной скуки и бессильной злости, когда хочется бросить все раз и навсегда. Но будут и другие дни, когда вас словно подхватывает и несет неудержимой волной.
А затем я говорю ученикам, что публикация не всегда приносит финансовую стабильность, душевное равновесие и даже просто удовлетворенность. Истерия, проблемы с кожей, нервный тик, беспросветные денежные затруднения – нажить это гораздо больше шансов, чем обрести душевный покой. И все же я считаю, что писать надо. Просто стараюсь дать людям понять, что сочинительство, и даже писательское мастерство, и даже регулярные тиражи сами по себе не открывают тех дверей, в которые нам всем так хочется войти. Вы думаете, сразу станет хорошо, вас признают, перед вами откроются все пути и возникнет чувство, что вы наконец куда-то добрались? Ничего подобного. У меня очень много друзей-писателей; но никто из них не расхаживает с гордой и довольной улыбкой. Наоборот, у большинства на лицах вечно замученное, загнанное, потрясенное выражение – как у собаки, которой в морду брызнули пахучим дезодорантом.
Моим студентам не нравится все это слушать. Не нравится и то, что я перестала быть голодным