халат поверх длинных панталон.
– Припозднилась ты сегодня.
– Прости. Слишком насыщенный день.
– Что-то случилось? – его испачканные углем брови выражали беспокойство.
– Эм… нет, конечно, – соврала я, стараясь спрятать ложь за наигранной улыбкой. – Просто в первый день выдался такой длинный маршрут. Я пыталась нагнать упущенные страницы и побольше почитать людям.
Мне не хотелось рассказывать об инциденте с Вестером Фрейзером. Одно дело, когда на твою территорию проникает незваный гость, и в таком случае закон Кентукки защищает от насилия людей любого цвета. Но мы, синие, боимся наказывать нарушителей, если они совершили преступление на чужой земле.
Так уже несколько лет страдали «васильки», которые боролись за справедливость, отстаивали честь близких, давали отпор своему недоброжелателю – все эти смельчаки получали розгами по спине или вовсе пропадали без вести в горах. Дядя отца был одним из таких бедняг, которого столкнули в заброшенную шахту за то, что он избил мужчину, пристававшего к его жене. Никто не мог найти останки Колтона целых пять лет.
А еще бывали и такие случаи: думая, что я сплю или не слышу их, люди перешептывались между собой, обсуждая других синих страдальцев, которых вешали за безобидные вещи, например, якобы, за клевету на белых людей.
– Я была у нового читателя. Его зовут мистер Лаветт.
– Он тебе навредил?
– Нет, ничего такого. Он… – Какой? – очень милый человек. Ездил на запад, чтобы построить плотину для нашего президента. А еще купил старую ферму. Мистер Лаветт обожает книги. Я одолжила ему кое-что из Кобба.
Па молча сидел на кровати, пытаясь завязать шнурки, которые никак ему не поддавались. Наконец он кивнул в сторону печки. – Помоги мне с бобами. Ты приготовила их еще с утра.
Выдохнув с облегчением от того, что он был не в том настроении, чтобы ворчать по поводу моей работы, я направилась к печке. Под ногами скрипели старые прогнувшиеся доски. Я взяла два отрезанных куска булки, которую испекла накануне, и зачерпнула из котелка немного бобов, выцедив из ложки воду. Раздавила бобы, размазала их по хлебу и убрала получившиеся бутерброды в жестяную коробку, добавив в нее яблоко и жилистую морковь.
– Я заварю тебе чаю.
– У меня нет времени. Уже опаздываю.
– Очередное собрание профсоюза?
– Угу.
– Мама говорила, что они опасны.
– Это не женское дело.
– Но я переживаю за тебя. А вдруг будет еще одна забастовка, тогда люди снова начнут умирать. В последней стачке погибло три шахтера, еще несколько были избиты и навсегда остались калеками. Охранники Компании опять возьмутся за оружие и будут расстреливать всех зачинщиков. Мне страшно.
– Доченька, посмотри на ужас, в котором мы живем. Да, они убийцы, настоящие головорезы, которых Компания наняла себе в охрану. Но что-то же нужно делать. Все было еще хуже до их приезда, – Па закашлял. – Мы пашем по семнадцать часов в черной каменной дыре за жалкие гроши, боясь очередного