душу щедрости отвалил просительнице бревнышек для столбов и несколько кип штакетника. Выдав инструменты, озаботился:
– Как поволокешь-то?
– Не все сразу, – бодро ответила она. – Каждый день стану понемногу таскать. – Но попробовала закинуть связку на спину и охнула. А ведь еще нести лопату и ящичек с молотком и гвоздями!
– Погоди, коня запрягу.
Девушка не услышала. Она побежала к калитке. Над смородиновыми кустами палисадника плыла серая фуражка…
– Чегой-то жиденок зачастил по нашей стороне, – пробормотал старик, неодобрительно качая головой.
В воскресенье Хаим помог смастерить ограду на кладбище и поставил под березой крепкую лавочку. Мария собрала мусор, придирчиво оглядела пригнанные одна к другой штакетины, аккуратно навешенную дверцу с железной задвижкой. Побелить – и мамин «дворик» будет виден издалека.
К своему удивлению и радости девушка обнаружила, что Хаим умеет довольно бегло изъясняться на русском. Ломаными, правда, фразами, зато почти без акцента. Разговор на родном языке доставил ей неизъяснимое удовольствие. Человек, о существовании которого она не подозревала совсем недавно, открылся вдруг в близком, неуловимо родственном свете. Марию затопил горячий прилив благодарности.
– Без вас я бы тут долго промучилась. Столько времени на меня потратили.
– Выходной, – развел он ладонями. – Вы – мой товарищ. Я помогать.
Она засмеялась:
– Товарищ? Меня еще никто так не называл.
– Назвать «подруг» я вас не иметь правила.
– Права, – скорректировала она и зарделась, углядев в его словах двусмысленность. Но искристые глаза собеседника улыбались так открыто и невинно…
– Права, – повторил он, запоминая.
– Где вы научились говорить по-русски?
Он махнул в сторону моря.
– Лейпциг. Я там научить. Хотеть читать оригинал большой русский поэзия, проза. Пушкин, Достоевский, Толстой. «Война и любов».
– Мир.
– Мир, – согласился Хаим. – Моя душа – не есть солдат. Я не любить война. Война есть смерть. Я хотеть мир всегда, всегда. Мир есть любов. Без любов нет жизнь.
Набор отрывистых слов опять почудился девушке многозначительным. Она не стала над этим раздумывать, раздосадованная стеснившим грудь волнением. Что-то необъяснимое творилось с нею. Мария была не вольна над собой, не могла успокоиться! В ней как будто оживала другая, незнакомая и непослушная половина, которая залила лицо предательским жаром и заставила сердце биться тревожно и громко.
– Пора домой. – Девушка поднялась с лавки. Непонятное состояние ее сердило.
– До свидания.
– До свидания.
Перебросились словами, как мячиками пинг-понга, и разошлись.
«До свидания», – в смятении повторила Мария, сбегая вниз по тропе. Лукавое, свитое из дразнящих посулов, слово расплелось, обещая: до свидания, свидание… свидитесь… увидитесь… никуда