за своего обожателя, который был некогда отвергнут ею. Казалось, она хочет, чтобы брачная церемония поскорее закончилась, чтобы можно было бежать из Лисльвуда, где ее все знали. Она кинулась на холодные плиты ризницы и нежно прижала к себе маленького баронета. Первый раз в жизни она при людях поддалась сердечному порыву, и такая чувствительность удивила присутствовавших.
– Не поступила ли я дурно по отношению к тебе, мой Руперт? – воскликнула она. – Не неприятен ли тебе этот брак?
Капитан стоял, отвернувшись от матери с сыном, и каким-то неопределенным взглядом смотрел в окно ризницы, за которым стояли дрожащие от стужи дети, горевшие желанием увидеть новобрачную.
– Вы готовы, леди Лисль? – спросил он наконец.
Она не ответила, однако отослала от себя сына, жадно следя за ним глазами, пока он выходил из ризницы. Услышав стук колес экипажа, увозившего сэра Руперта в Лисльвуд, она взяла капитана под руку, простилась с ректором и вышла тоже из церкви. Крестьянские дети заметили ее бледное лицо, полные слез глаза и светло-русые волосы, мокрые от дождя и растрепанные ветром, заметили они и то, что лицо капитана было еще бледнее и рука его дрожала, когда он отпирал ворота кладбища.
Пролетели шесть недель, отведенных на брачную поездку. Новобрачных ждали с минуты на минуту, во всех комнатах пылал яркий огонь.
К свадьбе сэра Реджинальда с богатой мисс Клэрибелль замок вновь отремонтировали и отделали. Старинные дубовые панели времен одного из первых Генрихов отполировали и украсили позолотой и разноцветными гербами. Перед овальными зеркалами в дорогих резных рамах красовались консоли из золота, серебра, бронзы, черного дерева и стали. В громадной библиотеке, вся мебель которой была сделана из дуба с золотыми украшениями, прорубили сводчатые окна. Рамы фамильных портретов, висевших по бокам двух великолепных лестниц в передней, соединявшихся на широкой площадке, откуда вокруг всего замка шли две галереи, покрыли позолотой, а сами картины отреставрировали. Парадная гостиная была убрана в новейшем вкусе: светло-желтые стены, серебристые карнизы и белая шелковая драпировка, отделанная бахромой самого нежного розового цвета. Пол покрыли ковром, на котором по белому фону были искусно разбросаны букеты полурасцветших роз. Кресла и диваны из какого-то белого дерева, блестевшего, как слоновая кость, обтянули белой шелковой материей и украсили бахромой, их можно было привести в движение легким прикосновением руки – и они начинали скользить по ковру, не оставляя ни малейшего следа.
Эта гостиная сообщалась с другой – меньших размеров, обитой зеленой материей, из нее потайной ход вел в комнаты леди Лисль, отделявшиеся от прочих помещений длинным коридором. Столовая, меблированная согласно требованиям времени, с зелеными бархатными драпировками и зеленым турецким ковром украшена древними статуями, картинами итальянских