согласен. В наше время можно рассчитывать только на Тихе, или, как ее называют ромеи, Фортуну. Я ввожу Тихе Зенона в свои комедии как счастливую развязку. Казалось, это должно ей льстить, и она могла бы настроить в мою пользу публику. Но этого не случается. Каждый раз, когда во время моих спектаклей появляются жонглеры или ателланы, римляне бегут от моих пьес, как когда-то от Ганнибала при Каннах.
– Это так! – проговорил Макк. – Но твоя сцена возвышается над жизнью, наши же – вровень с ней. Твои пьесы останутся в веках, а наши уйдут вместе с нами. Если плебей или вчерашний раб тебя не оценил, то их внуки запомнят и станут повторять реплики твоих комедий, как мы ныне повторяем изречения Эпикура и Зенона.
– Спасибо, Макк. Ты даришь мне надежду.
В Великом цирке
Публий вбежал в таблин[28]. Полибий заметил: с подбородка юноши исчез пушок.
– Ты побрился! – воскликнул он. – Когда у нас в Ахайе говорят о юнце, добавляют: «Еще бритва не касалась его щек».
– А у нас о побрившемся говорят «обновился». Бритву мы называем «новакулой».
– А нет ли в Риме иных новостей?
– Есть: претор Сульпиций Гал прогнал из дома жену, застав ее стоящей на пороге с непокрытой головой.
– Этот Сульпиций Гал – астроном?
– Да. В астрономии из римлян он первый. А развелся вторым после Спурия Корвина. Но у того была веская причина: брак оказался бездетным.
– Поразительно! А есть ли другие новости?
– Вторая новость в другом роде. Сегодня в цирке представление.
– В цирке? – поморщился Полибий.
– Да! Будут выступать эллинские артисты.
Лицо Полибия просветлело.
– Это другое дело. Слово «цирк» вызывает у меня отвращение. А как эллинские актеры оказались в Риме?
– Их пригласил претор Аниций по случаю победы над иллирийцами.
Полибий накинул хитон. И вот они уже на улице, спускающейся под гору, прямо к цирку.
– Не знаешь, каких актеров привел Аниций? – спросил Полибий, когда уже показалась стена, ограждавшая цирк.
– Беотийца Феодора и этолийца Гермиппа с хором и флейтистами. Они будут исполнять гимны в честь Аниция.
– О боги! Неужели я вновь услышу божественный хор Феодора?! В последний раз он выступал в Олимпии. А Гермипп со своими флейтистами приезжал к нам в Мегалополь за месяц до того, как мне пришлось покинуть родину.
В этот момент их взору открылась огромная лощина, словно самой природой созданная для зрелищ. Склоны Палатина и Авентина вместили зрителей, а пространство между холмами было отведено для состязаний – бега коней и гладиаторских боев. Но сейчас на краю арены возвышался помост, на котором уже стояли артисты.
– Спустимся ниже! – предложил юноша Полибию, с интересом оглядывавшему цирк.
Они спустились на несколько рядов и заняли край длинной деревянной скамьи у прохода. Зрителей собралось не более десяти тысяч, хотя цирк, судя по размерам,