но его крепкое телосложение визуально выделяло его среди собравшихся здесь щуплых студентов. Не упускала из вида, надеясь, что вот-вот он обернется, и я наконец увижу его лицо. Мне почему-то казалось это важным.
Музыканты меня одернули, подгоняя на сцену, и всего лишь на мгновение я отвлеклась, но этого было достаточно, чтобы незнакомец исчез. Словно его и не было. Смешно, но внутри проснулось щемящее чувство потери, напомнив слабый отголосок того, что я испытала, когда ушел он.
– Пари есть пари, – я смирилась с неизбежным, отгоняя грустные мысли. Его больше нет в моей жизни, пора наконец смириться с этим. – Но я сама выбираю песню, – предупредила друзей. Они заметно погрустнели, поскольку вкусы в плане музыки у нас были совершенно противоположными: они любили тяжелый рок, я же предпочитала классические песни. Парни были уверены, что, объединив эти направления, выйдет нечто новое. И, как говорил Кир: «Мы обречены на успех».
Бесшабашные музыканты за считанные секунды преодолели путь от столика до сцены не хуже профессиональных спортсменов. Я ни физически, ни морально не способна на такой подвиг, поэтому неуверенно зашагала следом, направляясь к ступенькам. Неожиданно мою талию железной хваткой обвила пара рук, и в следующую минуту я уже стояла прямо напротив микрофона. Обернувшись, увидела улыбающегося Рому. Он будто ждал благодарности за услугу, но мне не нравилось быть обязанной, особенно ему. Еще меня смущал его взгляд, и я опустила глаза, делая вид, что поправляю стойку.
Как только парни взяли в руки инструменты, все небольшое пространство бара сотрясло от звуков ударной установки. В стиле рок они могли исполнить кавер на любую песню, даже на трогательную композицию о любви.
По мере того, как я пела, все больше посетителей обращало внимание на наш маленький концерт. Оторвавшись от поглощения еды или очередной порции алкоголя, одни качали головой в такт музыке, другие – пытались разглядеть выступающих.
Как только музыка стихла, под шум аплодисментов я поспешила покинуть сцену, чтобы за самовольный захват оборудования нас не вышвырнул на улицу.
Замыкая цепочку музыкантов, я шла последней.
– Мария! – окликнул грубый голос далеко не молодого хозяина бара.
– Да, Алексей Анатольевич, – повернулась к нему с виноватым видом.
Ему было за пятьдесят, с сединой в уже поредевших волосах, но с доброй искоркой в глазах, что противоречило облику сурового владельца питейного заведения. На самом деле он лишь казался строгим и в большинстве случаев попросту прощал вот такие шалости студентам.
Бар находился недалеко от консерватории, и многие из посетителей – учащиеся, которые, порой пытаясь проявить свою индивидуальность и талант, устраивали импровизированные выступления. Алексей Анатольевич мог пригрозить бунтовщикам, но дальше слов никогда не заходил. К тому же живые выступления профессиональных музыкантов были только по выходным, а в будни сцена пустовала, и такие самовольные представления, как сегодня, привлекали новых людей, что не