детей, всегда страшно. И ничего не меняется, сколько бы лет ни прошло.
Возвращаясь к вокзалу, с которого отправлялась электричка в Рим, Анна набрела на беломраморный собор, вытянутый готическими пиками к небу, как распростертая рука, взывающая о помощи. Из открытых дверей плыла торжественная, убеждающая в вечности органная пастораль.
В соборе шло венчание…. Прохладные вековые скамейки с высокими резными спинками, помнящие прадедов жениха и невесты, позволили наблюдать церемонию незамеченной.
Анна впитывала удивительное зрелище. Коленопреклоненная пара светилась детской чистотой и всепоглощающей страстью. О, эти итальянцы! Неповторимая нация.
До возвращения в Москву оставалось три дня.
Утомленная экскурсией и духотой электрички, не доходя до отеля, Анна толкнула дверь небольшой овощной лавки.
– Антонио! – звучно пропела в глубь магазина пышногрудая продавщица, как только Анна попыталась объяснить ей, что хочет купить черешню.
Дверь, ведущая во внутренний двор, распахнулась, захлестнув сумрак помещения волнами солнца. В пролете, гибко опираясь на косяк, в розовом нимбе преломленных лучей стоял… Нет, не Джо Брэдли.
Смуглый, высокий римлянин, как будто сошедший с картин Микеланджело. Отступив назад, чтобы не ослепнуть, Анна попыталась поймать ухнувшее в пятки сердце.
– Синьора русская? – бархатный голос брал в плен молниеносно.
Молодой итальянец выбирал глянцево-черную черешню по ягодке. Смеясь глазами юного олимпийца, сильными тонкими пальцами гладил бархатную кожицу персиков, предлагая истекающий солнцем фрукт:
–Персик – это плод любви… Синьора когда-нибудь пробовала итальянскую любовь на вкус? Не смущайтесь, синьора, это подарок от фирмы…
Наивный провокатор неплохо говорил по-русски. Время летело, надо было срочно придумать, как продлить это сумасшествие.
–Антонио, – Анна впервые произнесла сочное имя, осторожно впитывая с языка его вкус. – Можно организовать доставку в номер? Раз у вас такая солидная фирма…
Загадочно улыбнувшись, Антонио упаковал увесистый сверток.
– О, синьора, мы продаем наши фрукты даже в Москве! Я специально выучил русский. У нас семейный бизнес, и я не продавец.
– Хвастлив, как итальянец, – вздохнула Анна. – Но такой обворожительный…
Проводив Анну до дверей номера, Антонио вежливо отказался войти, предложив встретиться вечером в кафе напротив
Рим – идеальные декорации для любви. И надо было только отдаться в руки судьбе. И все случилось, как грезилось. Целых три дня абсолютной любви, намного лучше, чем один, случившийся у принцессы Анны. И пусть Антонио – не журналист, а просто продавец черешни, милый лжец, рассказывающий легенды о семейном бизнесе в России. Но что это меняет, когда есть всего три дня?
В аэропорту она улыбалась загадочной улыбкой Моны Лизы, получившей приз.
Она была современной