сырыми сводами подвала заметалось эхо, заглушая сдавленный хрип Монцы. Она не могла сделать ничего из того, чего отчаянно требовало тело, – ни рук опустить, ни согнуться, ни упасть, ни даже вздохнуть. Была беззащитна, как туша на крюке в мясницкой лавке. И, когда Лангриер устала выбивать из нее кишки, лишь немо содрогалась некоторое время в своих оковах, покуда напряжение отпускало сведенные мышцы. Наконец ее вырвало водой, после чего Монце удалось со стоном втянуть в грудь воздух. И ее вырвало снова. Спутавшиеся волосы упали на лицо, она повисла безвольно на цепях, подобно мокрой простыне на веревке, поскуливая при каждом вдохе, как побитая собака, не в силах остановиться… да и не желая.
Услышала, как зашаркали по камню сапоги Лангриер, двинувшейся к Трясучке.
– Итак… она – полная дура, это ясно. Дадим шанс тебе, верзила. И начнем с простого. Как звать?
– Кол Трясучка, – осипшим от страха, напряженным голосом ответил он.
– Трясучка! – Пелло захихикал.
– Северянин. И кто только придумывает им такие смешные имена?.. А как ее имя?
– Меркатто. Она называет себя Монцкарро Меркатто.
Монца медленно покачала головой. Не потому, что Трясучка выдал ее имя. А потому, что понимала – правда не поможет.
– Да что ты? У меня, в моей скромной камере – Палач Каприле собственной персоной? Дурак, Меркатто уже полгода как нет в живых! А я начинаю уставать. Ты, видно, думаешь, что мы бессмертны, поэтому можно попусту тратить время?
– Они последние глупцы? – спросил Пелло. – Или отчаянные смельчаки? Как по-вашему?
– Не вижу разницы.
– Придержать его?
– Давай, коль ты не против. – Лангриер покрутила локтем, поморщилась. – Чертово плечо разболелось. К дождю, как всегда.
– Ох уж это ваше чертово плечо…
Пелло повернул ворот, загромыхала цепь, отпущенная на длину шага. Руки у Трясучки опустились. Но если он и испытал облегчение, то ненадолго. Пелло, зайдя сзади, пнул его под колени, вынудив на них упасть, отчего руки снова вздернулись кверху, потом наступил сапогом ему на икры, не давая таким образом подняться.
– Послушайте! – Несмотря на холод, по лицу Трясучки покатился пот. – Мы не работаем на Орсо! Я ничего не знаю о его войске. Ничего… вообще ничего не знаю!
– Это правда, – прохрипела Монца, но так тихо, что никто не услышал. И даже это ничтожное усилие снова вызвало у нее рвотные спазмы, от которых заломило ребра.
Пелло, обхватив одной рукою Трясучку за шею, другою с силой запрокинул ему голову, вынудив поднять лицо вверх.
– Нет! – пронзительно закричал Трясучка, косясь вытаращенным глазом на Монцу. – Это все она! Меркатто! Она меня наняла! Убить семь человек! Отомстить за ее брата! А я… а я…
– Держишь? – спросила Лангриер.
– Держу.
Трясучка завопил громче:
– Это она! Хочет убить герцога Орсо! – Его трясло так, что зубы клацали. – Мы уже убили Гоббу и банкира! Банкира… как его… Мофиса! Отравили, а еще… еще… убили принца Арио в Сипани! У Кардотти! А теперь…
Тут