такими же сорванцами, каков ты сам» (из письма Гринева-старшего сыну). У дворянина не должно быть личных причин для того, чтобы рисковать жизнью. Жизнь его принадлежит Богу и государю. На дуэли же человек ставит себя выше Бога и государя – а это уже преступная гордыня.
Продолжим логику подобных рассуждений: если все действительно ценное для дворянина заключается в сфере государственной, то для дуэлей и не может быть причин. Значит, те, кто дерется на поединках, – это сумасброды, готовые пролить свою кровь (тем паче чужую) из-за ерунды. Тут, наверное, просто бессмысленное стремление подражать каждой французской (вариант: немецкой и т. п.) глупости, да и то показное, тут не прольется настоящая кровь (ну кто же будет из-за этого рисковать своей жизнью?!), тут только клюквенный сок.
Отсюда неизбежное присутствие дуэли в качестве объекта осмеяния в сатире Екатерининской эпохи и в наследовавшей ей литературе. Вот, например, в «Почте духов» И. А. Крылова: «Ежели праздность у военнослужащих бывает источником их распутств, то она же бывает у них и побуждением к ссорам, которые гораздо чаще между ними случаются во время стояния их на квартирах, нежели тогда, когда бывают они против неприятеля в поле. В то время, когда занимаются они службою, некогда им думать о непристойных друг над другом шутках, о игре, о пьянстве и о перебивании любовниц: от сего-то обыкновенно бывают поединки, происходящие по большей части от какого-нибудь вздорного начала. Итак, праздность только одна бывает причиною сих гнусных сражений, которые противны общественному благоденствию и запрещаются Богом и Государем».
А вот еще очень характерный пассаж из «Сатирического вестника» Н. И. Страхова: «Мода повелевала ссориться, быть дерзким, всякого для испытания толкать, ругать, драться при первом слове и таковыми гнусными и обидными поступками принуждать других решить ссору шпагами, проливать кровь и нередко кончить самую жизнь».
Своеобразным шедевром подобной критики дуэли стала басня А. Е. Измайлова «Поединок». Осел и Лошак поссорились и решили драться на дуэли: пришли с секундантами, Бараном и Козлом, в чистое поле и ну друг друга лягать. Тут появился Хозяин с плетью, отстегал задир, а потом решил выяснить, в чем же дело:
– Проклятие! – из сил он выбившись вскричал:
– Да что вам вздумалось лягаться?
Сквозь слез Осел на это говорит:
«Когда point d’honneur велит,
Не рад, а должен драться.
Сам посуди, он стал толкаться…»
– А он так стал ругаться…
– А если станете вы у меня лягаться, —
Хозяин подхватил, —
Хоть и не рад, за плеть я должен буду взяться.
Смотрите же! – Тут он им плетью погрозил.
При взгляде на него герои онемели;
Жест более подействовал, чем речь,
И после не было уже у них дуэли.
Что, если бы велели
Мальчишек розгами за поединки сечь!..
Идея здесь настолько очевидна (и Осел, и Лошак, и Хозяин с плетью, и «мальчишки»),