по окружности отсюда.
Что мог выбрать Ал… Портал собран. Кругом (судя по картам) – непроходимые места. Рядом – река. Река скована льдом, покрыта снегом, по ней идти не одну сотню километров. А как идти? Что есть?.. Как спать?.. Как спасаться от тех же голодных волков или рысей? Мысль опять заскакала. Ал понял, что нервничает.
Так, говорил он сам себе, попасть надо в Вогезы. Посади он челнок там сразу – проблем не было бы. Даже если бы его посадку зафиксировали, мало кто из землян бы понял, что случилось. Забейся он тогда в этой скорлупке в расщелину – никто бы не нашёл, хоть это и Европа. А сейчас… Что он мог сделать сейчас?..
Сейчас, произведи он взлет – засекут. Засекут, проследят и найдут.
Ал снова нырнул в свой челнок, включил все системы.
Да, – он от обиды прикусил губу, – перелёт невозможен: во время разгерметизации весь кислород израсходован. Сейчас, чтобы перелететь в Вогезы и сделать это незаметно для землян, надо выбраться в стратосферу, пролететь три с лишним тысячи километров, прицелиться и вручную спуститься куда надо. И воздуха хватит лишь только на взлёт. Изображать из себя НЛО, брея над землёй с разгерметизированной кабиной – смерти подобно. С открытой системой вентиляции он будет лететь часов семь при всем внимании радаров.
Осталось одно: оставить как есть и добраться до цели пешком, и… не попасться в руки землян.
Ал рассмеялся при этой мысли стал кататься в хохоте прямо по снегу.
Забросав портал ветками, Ал начал собираться в путь. Холодным декабрьским рассветом, с кульком из одежды коллег, в мокасинах из обрезанных рукавов комбеза Ялы, c сухими галетами в карманах, с чем-то вроде пилы, ножом и пистолетом за пазухой Ал ступил на лёд реки. До ближайшего города было несколько дней.
И Ал пошёл. День был похож на день. Когда близились сумерки, Ал разводил костёр, на нём плавил снег, пил в капюшоне согретую воду, подпаливал замёрзшую галету и съедал её. Ал ночью не мог выспаться. От зверей надо было жечь лапник. А волки шли за ним на удалении, боясь лишь огня и оружия.
Галеты закончились быстро, и Ал убил волчицу. Стая ушла, а Алу досталось и жесткое мясо и задубевшая шкура с мехом, на котором, однако, тепло было спать.
Встречались на пути селенья манси. Ал обходил их стороной и ночью. И лайки шли за ним, и отставали, не поняв, кто это: человек или зверь перед ними.
И вот однажды Ал увидел город. Тот самый город, к которому вела железная дорога.
В начале девяностых здесь жизнь остановилась. В России жизнь остановилась много где. Мегаполисы впали в депрессию, не говоря о других городах. Время тогда стало мёртвым.
Два или три завода-города стояли, уже ничего не делая. Формально что-то производили. Но куда уходила продукция и где за неё деньги – не знал в городе никто, даже бухгалтерии этих заводов. В таких условиях кое-как могли жить только пенсионеры.
Только у тех, кто заканчивал свою жизнь, в городе были скудные средства её продолжить. Городки вымирали и погружались в спячку от наркотиков и самогона. Вот ещё одна