вопросами.
– А ну, лежать, ишь, любопытные! – прикрикнул он, и янки застыли, со страхом уставившись на оборванного, испачканного чужой кровью диковатого парня, тычущего в них стволом бесшумного пистолета.
Глеб скатился по лестнице, пробежал мимо камер, за которыми мычали и сквернословили узники наркомафии. Шарахнулся, как от проказы, от каменного мешка, где валялись мертвые охранники и стонал один живой, пытаясь сбросить с себя товарищей по службе.
Не было Бутерса в тюрьме! Он помчался вверх, перепрыгивая через ступени, вылетел во двор, бросился к забору… и повис. Усталость сказывалась. Снова разбежался, подпрыгнул, уцепившись за гребень, заелозил носками. В этот «подвешенный» момент со смотровой площадки истошно завопила Люба Ворошенко:
– Эй, народ, вы где?! Я вижу его!! Он над нашим гротом, десять градусов на северо-восток!! Ау, вы где, вашу мать?! Чем вы там занимаетесь?!
– Понял, Любаша! – крикнул Глеб.
И откуда только взялись силы? Он перелез через забор и грузно побежал по «экстремальной» тропке. Не он один услышал призывный вопль. Все услышали, даже Бутерс. Глеб переваливался с камня на камень, кляня себя за медлительность, а в районе грота уже происходили драматические события. Осталось загадкой, где отсиживался Бутерс (а он оставался в «дарованном» российским спецназом гидрокостюме), но, видимо, отсиживаться надоело и он решил попытать счастья. Ему почти повезло – он был уже в двух шагах от контейнера, аквалангов и ласт, но в этот момент ему на голову свалилась Маша Курганова, разъяренная и дикая. Виктор Павлович заметался, заскользил в пропасть, подвывая от ужаса, и как-то ухватился за выступ в скале. Он висел над гротом, болтая ногами и оглашая пространство лебединым криком. Вниз не смотрел, считал, что под ногами пропасть, но это было не так – не больше двух метров. Маша стояла над ним и чесала затылок, пытаясь понять, какие действия с ее стороны будут наиболее уместны. Попытки вытащить из пропасти «секретоносца» были равносильны самоубийству. Пока она раздумывала, пальцы «висельника» разжались, и он с тоскливым воем устремился вниз. Упал и сильно удивился – почему он жив? Переломов у Бутерса не было, если не считать отбитой задницы. Он заметался по узкой полосе пляжа. Маша не рискнула повторять рискованный трюк, отправилась в обход, цепляясь за острые края. Но от северных скал уже плыл вразмашку Оболенский, а на Машу, издавая звуки дуделки «уйди-уйди», съезжал растрепанный Мишка Черкасов. Он не стал выискивать безопасную тропу, а просто скатился камнем в воду и выбрался на песок, болтаясь при этом, как маятник. Бутерс оказался зажатым у грота и в отчаянии вскинул где-то добытый пистолет. Грянул выстрел, и от его звука сердце у Глеба сжалось. Но Мишка умел, если нужно, увертываться от пуль, он кувыркнулся через голову, уходя под защиту вросшей в песок глыбы. Бутерс снова надавил на курок, но патрон в обойме был единственным. Он забегал лихорадочно по узкому пляжу. С одной стороны, злорадно лыбясь, подбирался Черкасов, с другой – Оболенский. Маша решила не путаться