девчонки перешли к исповедям о собственной жизни.
Вначале рассказывали только хорошее: на работе все путем, правда, зарплата маловата; дети не слушаются, но, слава Богу, не наркоманы.
Количество выпитого обратно пропорционально хорошему в жизни, и вскоре начало всплывать самое сокровенное, а в итоге свелось к одному: все мужики – козлы! Если не пьяница, значит, гуляка; если чистюля, то своими требованиями терроризирует так, что лучше уж переступать через кучи мусора; если богатый, то обязательно скупец; если щедрый, то постоянно без денег.
– Мой все время просит меня повилять задом, а соски крутит, как будто радио настраивает, больно! И думает, что если сунет мне холодную руку между ног и нажмет посильнее пальцами, то я схвачу многочисленные оргазмы, – выпалила Женя. – Что бы он почувствовал, если бы положил себе лед на то самое место?
– У моего носки – это песня! Все, что связано с ними, у меня вызывает нервную дрожь! – голос Магды и в самом деле задрожал. – Я каждое утро слышала: «Где мои носки?!», хотя они всегда были в одном и том же месте! Я стала менять их месторасположение. Например, завешивала ими экран телевизора, который включался в момент вставания Карлсона с кровати. Вешала на зеркале, у которого он чистил зубы. Но минут через пятнадцать-двадцать, когда он начинал одеваться, «Где мои носки?» звучало вновь! Я купила такой милый пластиковый тазик с цветочками, сложила туда пар шестьдесят носков и вручила благоверному с угрозой, что если возникнет интерес по поводу местонахождения вышеозначенных предметов, то тазик будет раздолбан о его нежно любимую голову!!! Теперь время от времени я слышу: «Где тазик?»
– Надюша, что ты молчишь? Расскажи о своем новом приобретении. Помню, вчера такое рассказывала! – Женя посмотрела так, словно выстрелила из винтовки. – Толстой отдыхает!
– Какое именно? Их было два, – огрызнулась Надюша, но не выдержала. – Мой имеет дурацкую привычку дрынькать пальцами у меня по ребрам, как по стиральной доске, гусляр хренов. Ночью ссучивает всю простыню книзу, даже если я ее на метр заправлю под матрац, к утру она у него на уровне щиколоток собирается, а у меня – на уровне талии. Засыпая, поцокивает, словно голодная Баба-яга. А ногти – это классика жанра, когда их стрижет, собирает обрезки в кучку на стиральной машине в ванной и забывает. – Затем поспешно добавила: – А вообще он ничего, и не жмот.
– Все они ничего! – Женька расхохоталась. – Девчонки, что говорить о наших козлах, когда Егор Иванны вроде весь был такой положительный, а не успела она уехать в длительную командировку, как он сразу нашел себе длинноногую модель, будто у нашей Ваньки ноги короче. Встретила я его как-то в кинотеатре с этой лахудрой. Подхожу к нему и так культурненько спрашиваю: «Что же ты делаешь, стервец?!» А он только молча глазками захлопал, я сплюнула и пошла прочь.
– Ваня, может все наладится с Егором? – Марта с надеждой посмотрела на меня. – Попробуй, встреться с ним, поговори.
– Марик, дело не в нем, а во мне. Конечно, идеальных людей