– мы до сих пор не нашли Готама; моя мать в это время летела из Лондона в Нью-Йорк; моя кузина, Каника, работала в Нью-Йорке недалеко от места трагедии; мы лихорадочно вспоминали имена друзей и знакомых, которые работали во Всемирном Торговом Центре. Мы были так ошеломлены, что не знали, что нам делать, – и в полном бессилии наблюдали жуткие сводки новостей и кадры, непрестанно мелькавшие перед глазами.
Я смутно помню следующие несколько часов: сначала новости о том, что самолеты летели из Бостона, успокоили нас – значит, Готама не было ни на одном из разбившихся самолетов, но мы смогли связаться с ним только через пять часов. За это время разбились еще два самолета, и никто не знал, что может произойти дальше. Прошло еще девять часов, прежде чем приземлился самолет, на котором летела моя мать: дозвонившись до British Airways, мы узнали, что ее самолет за два часа до посадки в Нью-Йорке развернулся и полетел обратно в Лондон. Позвонила моя тетя и сообщила, что с Каникой все в порядке – она идет пешком домой из центра в Верхний Вестсайд; с ней рядом подруга, муж которой был на 50-м этаже одного из зданий, и они обе молятся, в волнении ожидая вестей от него.
У всех нас есть свои воспоминания и кошмары, связанные с 11 сентября; понадобилось два дня, чтобы перестать паниковать – связаться со всеми друзьями, родственниками и знакомыми, прийти в себя и выключить телевизор.
Через два дня после 11 сентября я потеряла сознание во время прогулки: стресс в сочетании с беременностью дал о себе знать, и следующие два дня я провела в больнице, где избегала смотреть телевизор и снова смогла сосредоточиться на малышке, что росла внутри меня, и подумать о ее будущем и о мире, в котором она должна родиться. Как мне защитить своего не рожденного еще ребенка от насилия и ненависти в этом мире? Куда нам сбежать от ужаса, ненависти, страха и боли, которыми были наполнены последние 48 часов?
И тогда, в апогее личного страха, меня стали одолевать мрачные мысли более глобального свойства: разве можно отрицать, что люди всегда страдали и сейчас страдают, и только теперь, столкнувшись с насилием в своей стране и осознав уязвимость своей семьи, я действительно запаниковала? А как же миллионы невинных людей, детей, зверски убитых годами раньше в Руанде; ежедневные убийства на религиозной почве в Израиле и Палестине; эпидемии болезней, бедность и голод, заполонившие улицы городов в Индии, Африке и даже центры городов в Соединенных Штатах?{ Речь идет о трущобах, в которые превращаются старые центральные районы городов. – Примеч. пер.} Как насчет террористических актов, которые ежедневно совершаются в Индии, Пакистане, Сербии, Колумбии, Афганистане и Восточном Тиморе?
Я начала сомневаться в каждой мысли, в каждом чувстве, в каждой эмоции, которые меня посещали; мир окрашивался в черное и белое, Добро противопоставлялось Злу под пафосным девизом: «Ты с нами или против нас». Я не понимала этой позиции: ведь у террористов тоже были семьи, матери, которые их любили, братья и сестры, мечты, надежды и амбиции – так что заставляло их совершать акты террора? Что