не смог удержаться Ефим.
–Есть. Вот после бани и покажу – ответил Седов.
Тут как раз с небольшим тючком вышел Федор, который, кроме своих, отвечал еще за вещи князя, вернулся из бани и был отправлен на вышку Егор, собрался Гридя, в общем, все были готовы. Календарик Никодимыч после тщательного рассмотрения со вздохом положил к блокноту и атласу, лежащим перед остающимися в горнице Семеном и князем.
Пройдя через двор (стояла все такая же солнечная, безветренная погода с небольшим морозцем), первая четверка зашла в баню. Седов слышал про бани по черному, но никогда не видел, и осматривался с любопытством. Большой предбанник был сделан из такого же сруба, как и сама баня. Двери – и входная, и в баню – были привычно низенькими и обшитыми по косякам тряпками, типа мешковины, видимо, чтобы тепло не уходило. Вместо петель были прибиты полосы грубой, толстой кожи. Высота потолка в самом предбаннике была вполне нормальной. «Ну да, под себя же делали» – вспомнив рост Никодимыча, подумал Седов. В предбаннике у входа стояли две лавки, а по стенам были набиты колышки для одежды. Напротив входа, под таким же небольшим окошком, стоял стол, тоже с лавками, человек на десять. Света было маловато, и Никодимыч зажег светильник, наподобие вчерашнего, тоже восковой. Все стали раздеваться. Николай Федорович ожидаемо удивил народ трусами.
–Это самое нижнее белье, у нас все носят. Удобно, а вот видели бы вы, что там за сбруя у наших баб – и вот так, со смешками, шутками и прибаутками, все зашли уже в саму баню.
Ну, что сказать?… Седов ожидал, что будет теснее и грязнее, но нет, баня была и большая, и как бы не чище многих известных ему бань в современности. Посреди нее был очаг с большой кучей камней, от которых ощутимо тянуло жаром. С одной стороны вплотную к нему стоял огромный горшок (корчага – всплыло в памяти) с горячей водой. Холодная вода стояла у входа в двух приличного размера кадушках. Еще было несколько деревянных шаек, в двух из которых замачивались веники, а всю противоположную стену занимал двухступенчатый полок. Горела лучина. В ее слабом свете видно было, что копоть есть только на потолке и верхнем венце банного сруба. В четырех углах под потолком были те самые волоковые окошки, сейчас заткнутые обмотанными дерюгой чурбачками.
–Посидим – сказал Никодимыч, и все расселись на полке и начали потеть. Место было, можно было еще посадить двух-трех человек.
Николай Федорович любил баню (да что там, баню все любят, кто понимает). У него в деревне была аккуратная баня, небольшая, конечно. Там, разумеется, был и свет, и подача воды из дома, и экономичная печка из нержавейки, но вот это вот ощущение, когда ты сидишь в прогретой бане, а с тебя потихоньку стекает пот, грязь и все тревоги – оно совершенно не изменилось за пятьсот лет. Об этом он и сказал:
– Пятьсот лет прошло, а бани почти такие же остались. Печки только по белому у всех.
Минут пять ушло на сравнение бань, особенности топки и пара и другие важнейшие банные вопросы. Тем временем все хорошенько пропотели, и Никодимыч, приказав пригнуться, взялся за ковшик. Совсем немного плеснул, но камни были хороши, и