паренька-человека. Его руки все еще сжимали мешок, похожий на рюкзак. Видимо, во время нападения решил забрать с повозки свое добро. За что и поплатился.
Хотела было проползти мимо, но тут арути начали выпрягать лошадей из повозок. Животные задергались вперед-назад, и мне пришлось вновь затаиться. Пока тряслась от страха, лежа на земле, снова обратила внимание на этот мешок. Возможно, в нем найдется одежда, и мне удастся сменить на что-то свое замызганное кровью и грязью неудобное платье, в котором дальше путешествовать будет сложно. Протянула руку к мешку и тут же отдернула – как же стыдно и морально тяжело взять чужое. Повозка снова дернулась, раздался недовольный рев одного из арути – и я решилась. Шустро подхватила мешок и снова затаилась под повозкой.
С трясущимися руками и колотящимся сердцем развязала шнурок и закопошилась в мешке. Обнаружила пару чистых штанов, две, тоже чистые, большие прямоугольные тряпицы – видимо, портянки, две рубашки и одну утепленную жилетку. Вытащила штаны, рубашку и жилетку, украшенную ручной вышивкой. Наверное, мать с любовью украшала одежку сына… А вот теперь он лежит тут… Мертвый… На радость падальщикам!
Неожиданные слезы закапали на шерстяную ткань, оставляя на ней темные влажные пятна: душа не выдержала, оплакивая погибших. Но медлить и раскисать некогда – арути очень сноровисто освобождали лошадей и сгоняли в небольшой табун. Немыслимо извиваясь всем телом, стащила верхнее платье. Нижнюю рубашку, свернув в рулончик, запихала на дно рюкзака.
Хвала Пресветлой, на мне грубоватые походные ботинки. Думаю, никто не обратит внимания на то, что они женские. Забинтовала портянками грудь. Чуть надорвав штаны, чтобы хвосту было удобнее, быстро оделась в мужскую одежду, заправив косу под рубашку, а сверху – на манер восточных гоблинских племен – покрыла голову своей косынкой, которая только чудом не потерялась и криво болталась на шее, заляпанная грязью и каплями крови. Получилось обернуть ее руликом вокруг головы, закрыв лоб, а свободными краями прикрыть нижнюю часть лица и шею. Размазала по лицу грязь и, закинув рюкзак за спину, продолжила путь к Хему.
Дрожала я от страха так, что кровь стремительно бежала по венам, а сердце стучало в ушах. Наконец добралась до головной повозки и теперь, выглядывая из-за трупа, лежащего возле колеса, следила за обстановкой. Пара десятков арути, размахивая копьями, сгоняли в кучу к остальным шестерых человек, среди которых было две женщины. Мужчины были ранены, но держались на ногах. Видимо, только поэтому несчастных оставили в живых.
Среди пленников я заметила того самого кряжистого старого гнома, который совсем недавно разговаривал с лордом Сиэлем. Рядом с ним стоял еще один – такого же солидного возраста, и вдвоем они плечами загораживали молоденького щуплого паренька, тоже гнома. А вокруг толпилось с десяток других гномов: кто-то ранен, кто-то – нет, но все они теперь пребывали в одинаковом положении – пленники с неведомой судьбой. Лишь светлых не было в этой печальной компании, их арути ненавидели до глубины души,