в комнату Нелл и робко – он боялся показаться идиотом – отдал ей фотографию команды, сделанную в прошлом году, когда они почти выиграли кубок.
– Мы бы и выиграли, если бы этот тупой козел, извини, Фрэнк Кук не промахнулся, Джек Кич послал ему отличный пас, гол был просто на тарелочке, – говорил Альберт, даже сейчас, год спустя, недоверчиво качая головой.
– Который же из них Фрэнк? – спросила Нелл, и Альберт стал называть ей имена всех игроков и резко замолчал, дойдя до Перси. Потом сказал:
– Смерть – это ужасно, когда человек умирает таким молодым.
Эту фразу он от кого-то услышал на похоронах – сам он вовсе так не думал, потому что на самом деле не верил в смерть. Мертвые просто уходят куда-то и рано или поздно обязательно возвращаются – ждут в призрачной комнате, дверь в которую никто из живых не видит, а его мать (которая теперь, несомненно, стала ангелом) о них обо всех заботится. Альберт не помнил мать в лицо, как ни старался вспомнить, щуря глаза и сосредотачиваясь. Но все равно тосковал по ней, хотя ему было уже почти тридцать лет. Алиса, Ада, Перси, пес, который был у него в детстве и попал под телегу, – все они в один прекрасный день должны были выскочить на Альберта откуда-нибудь из-за угла и удивить его.
– Ну ладно, Нелли, спокойной ночи, – сказал он наконец.
По тому, как она глядела на снимок, он понял, что для нее мертвые ушли навсегда, а не прячутся где-нибудь поблизости.
Нелл было очень странно видеть Перси на фотографии, потому что в жизни он выглядел таким отличным от всех, непохожим, а здесь у него было такое же расплывчатое, чуть не в фокусе лицо, как и у других членов команды.
– Спасибо, – сказала Нелл Альберту, но он уже ушел.
Фрэнк Кук выглядел точно так же, как и все остальные, – он стоял в середине заднего ряда, – а вот Джека Кича можно было узнать, он присел впереди всех рядом с мячом. Она знала, что Джек Кич – хороший приятель Альберта, но, только придя однажды домой и обнаружив обоих на заднем дворе, узнала в нем человека, что помог им тогда на похоронах, когда мать Перси потеряла сознание.
Лучи солнца, что забрели на задний двор на Лоутер-стрит, были жаркие, хотя стоял еще только май, и Нелл на секунду замешкалась на пороге, ощущая лицом тепло.
– А вот и ты, Нелл, – сказал Альберт, словно они оба только ее и ждали. – Будь хорошей девочкой, поставь нам чаю – Джек пришел чинить скамейку.
Джек Кич, который в это время выковыривал из доски гвоздь, поднял голову, улыбнулся Нелл и сказал:
– Чайку было бы просто замечательно.
Нелл улыбнулась в ответ, молча пошла в дом и наполнила чайник.
Она поставила чайник на огонь, вернулась к каменной раковине под окном и положила руки на край, чтобы отдохнули, а сама стала смотреть в окно на Альберта и Джека Кича. Ожидая, пока вскипит чайник, она шевелила пальцами ног в ботинках – вверх-вниз – и чувствовала, как поднимаются и опускаются ее ребра при дыхании, а когда прижимала руки тыльной