директрисы.
У Немки, понятное дело, об тетрадки только ленивый ног не вытирал. На них и жирные пятна имелись, и отпечатки подошв, и обложки были надорваны, а уж Немкин почерк вообще был общим восторгом. Его, наверно, только сам Немка и разбирал. Директриса увидела этот кошмар, велела Немке встать – и понесла, и понесла!
Классная, которая уже смирилась с неряшливостью тихого мальчика, ничем не могла помочь. Дети просто сжались и боялись дышать.
Вдруг Немка заорал. Что он выкрикивал в лицо старой дуре, захлебываясь, рыдая, брызжа слюной, никто так и не разобрал. У него и всегда-то был полон рот дикции, а от волнения половину звуков он не выговаривал, а выплевывал. Старая дура прикрикнула на него, но только хуже сделала. Мальчишка просто завизжал, как резаный, и затопал ногами.
– Но это же псих! – с тем директриса и отступила, а к Немке наконец-то подошла классная.
– Нема, выйди в коридор, – велела она. – Кому говорю? В коридор!
Он тряс перед собой кулаками и бормотал невнятицу.
– Алла, выведи его, – распорядилась классная.
Алка тут же вскочила, взяла психа за руку, и он покорно за ней поплелся. Дверь закрылась.
– С ним это бывает, – сказала классная директрисе. – Не волнуйтесь, девочка его успокоит.
– Его в спецшколу надо, – не сдержалась директриса.
– Я же вам говорила…
– Я завтра же позвоню в роно.
– Я еще два года назад говорила…
Класс молчал. Всех ошарашило, что взрослые беседовали, как будто тут не было тридцати шести мальчиков и девочек.
Что Немка – псих, знали с первого класса. Что он в истерике слушается только Алки, тоже выяснилось довольно быстро. Но всем казалось, что это – личное дело класса и классной, а директрисе про Немкины психования знать незачем.
На следующий день к директрисе приходила Немкина мама – худенькая, испуганная, такая же узкоплечая и сутуленькая, с такими же огромными жалобными глазищами. Больше о спецшколе речи не было.
Вишняков крепко поскреб в затылке.
Два полюса имела эта история, и на одном стоял аутсайдер, почему-то избежавший спецшколы, на другом – более чем благополучный, красивый, спортивный, выдержанный юноша. Юноша, который увез Марину!
Немка доплелся до выпускного класса в одиночестве. С годами он почти перестал психовать, а общался только с Аликом-Клопом. И с рыжей Алкой. Это, кажется, и дружбой-то не было – просто лишь с ними Немка и разговаривал, и во что-то непонятное они с Клопом играли. А после выпускного – стоп, а был ли он вообще на выпускном? – аутсайдер пропал. Кто-то говорил, что мать пристроила его на завод, учеником слесаря-токаря, и там, на безымянном заводе, его след затерялся окончательно.
Откуда же в таком случае взялся джип?
– Вот тут я и живу, – сказала Марина банальные слова.
– Я знаю, – ответил ее спутник. – На третьем этаже.
Теперь следовало не менее банально предложить