резко схватил Зинаиду двумя руками за талию и, приподняв, словно пушинку, отставил в сторону.
– Ничего не трогайте! – вновь прохрипел он.
Зиночка хотела вернуться и пощупать пульс, но одна из Елен, схватившись за сердце, рухнула прямо на неё. Двое других завизжали так, что заложило уши. Из раздевалки выскочили напуганные женщины и, увидев произошедшее, застыли в дверях.
– Назад! – задыхаясь, хрипел Гарик. – Все назад! Вернитесь в раздевалку и закройте дверь! Человеку плохо! А вы… Вы выходите через другую дверь, чтобы одеться, – пройдёте через коридор, буквально пару метров…
Зиночка практически на себе еле выволокла одну из старушек-веселушек. Остальные, надо отдать им должное, доковыляли сами.
Когда, сняв купальник и надев халат, она вышла из двери, по коридору уже бежали врачи, санитары с носилками и двое дежурных охранников.
А Зиночку внезапно озарило.
Голос! Этот специфически хриплый голос!
Эмма, кажется, называла такую болезнь дисфонией…
Точно такой же Зина слышала у беседки…
Весть о случившемся несчастье облетела санаторий.
Во время обеда сам Герман Блюм выступил перед пациентами с призывом быть внимательными на территории помещения бассейна и обязательно не снимать сланцы.
– Упавшая по своей неосмотрительности дама сейчас госпитализирована. Но ещё раз призываю вас к осторожности! Всем хорошего отдыха! – закончил он пламенную речь и покинул столовую.
– Ни фига себе! Сходила тётка на аэробику! – со злорадством отреагировала Эмма.
Зиночке показалось, что новая подруга выглядит сегодня измученной. В ней словно исчез прежний задор, словно погасла искра радости.
– Она что, правда сама навернулась? Зин, не молчи, ты же там была?
– Правда сама, – нехотя отозвалась Князева.
– А что Гарик? – подала голос Белла. – Сильно расстроился, когда его пассия упала?
– Не знаю. Наверное… Мы все испугались, – Зина посмотрела на спрашивающую повнимательней.
Было видно, что Белла интересуется не из простого любопытства, уж больно сильно дрожали у неё руки и нервно дёргалась жилка под глазом.
– Ты чего так убиваешься? – с издёвкой прошептала Эмма. – У тебя когда подружка – или кем там она тебе приходилась? – померла, ты так не тряслась…
– Замолчи! – стуча зубами, проговорила Белка. – Я тебя ненавижу. Я за другой стол пересяду, местами поменяюсь, чтобы твоего хамства не терпеть.
Она сдёрнула с колен шёлковую салфетку и швырнула на скатерть. Затем встала и, пошатываясь, направилась прочь.
– Нет! Ты слышала? Что мне эта припадочная сказала! Я ещё и виновата?! – Шталь словно прорвало. – Привыкла, поди, дома прислугу строить и вяжется на людей. Так ей и надо…
– Ты тоже хороша! Зачем про покойную напомнила? – укоризненно произнесла Зинаида.
– Устала я! Плохо мне! – с надрывом произнесла Эмма. – Я вчера до двух ночи одна по парку гуляла.
– Не