ценностей ислама и других религий, толкования сути добра и зла (50 %);
б) агрессивная нетерпимость к действиям, которые рассматриваются как оскорбление мусульманских святынь (25 %);
в) фанатичная ненависть к христианам и иудеям, основанная на давних, исторических счётах и законе кровной мести (15 %);
г) желание заработать денег, вырваться из нищеты, осваивая средства, собранные фанатиками на джихад, в том числе у шахидов – обеспечить семью за счёт своей смерти (7 %);
д) борьба исламской цивилизации с иными цивилизациями за жизненное пространство, то есть вариант естественного отбора, дарвинизм (3 %)».
В скобках он попробовал интуитивно оценить значимость, весомость каждой из причин, чтобы выделить главные. А по оконному стеклу всё так же нудно хлестал косой дождь, гонимый ветром с фьорда. Звук барабанящих капель, замешанный на шуме берёз и клёнов, окружавших домик, создавал невыносимо тягостную и одновременно притягательную звуковую атмосферу, располагающую к неспешным медитациям в кругу мыслей и слов, мерного движения шариковой ручки по белой, гладкой поверхности листа… Виталий поводил ручкой над столбиком ранжированных факторов, убедился, что ничего не упустил, и продолжил анализ:
«2. Возможные способы устранения / снижения рисков террористической активности исламистов:
а) создание системы общих ценностей разных религий или как минимум выделение общих ценностей и на этой основе формирование Соглашения о мирном сосуществовании разных религий;
б) подавление участниками Соглашения экстремистских проявлений среди своих сторонников-единоверцев, внутри диаспор;
в) взаимное признание разными религиями (иерархами разных церквей) ошибок прошлого, покаяние, взаимное их прощение и взятие на себя обязательств недопущения подобной практики в настоящем и будущем;
г) содействие развитых стран экономическому и политическому развитию отсталых стран – очагов религиозного экстремизма (но без экспорта революций и насаждения не свойственных форм государства!);
д) перевод цивилизационного дарвинизма на рельсы культурного соревнования-сотрудничества…»
На последний пункт Виталий долго смотрел с глубоким скептицизмом, понимая всю его махровую идеалистичность. Уже собрался было вычеркнуть, но потом махнул рукой и решил оставить: пусть пока поживёт, а там посмотрим. Встав к холодильнику за бутылочкой пива, он вдруг обратил внимание на своё отражение в зеркале, висевшем рядом с входной дверью. На Виталия уставился заросший дикой щетиной, малознакомый и малосимпатичный тип средних лет с глубокими тенями под глазами (спал Виталий плохо), сероватой кожей, яркой прядкой седых волос над левым виском (новообразование последних недель) и двумя глубокими вертикальными морщинами над переносицей. По поводу морщин ему вспомнился анекдот, который любила рассказывать Юля.
У армянского радио спрашивают:
– Почему