указал вверх, – тоже не поверят! И не поймут! Но, учитывая вашу искренность, – а я вижу, что были вы искренни, – ждите! Считаю сказанное правдой! Объяснение принимается!
– Почему не поверят? – выступив чуть вперед, негромко спросил молодой мужчина с небрежно взъерошенными длинными волосами, в мятом сюртуке, с мягким, несколько мечтательным выражением лица. – Сказано было и от чистого сердца, и правильно. Синьор Казанова только немного высокопарно выразился. Он назвал естественное влечение похотью, боязнь одиночества – стремлением сделать корабль жизни крепче, а женщину – предмет обожествления, почти приземлил до уровня необходимого… багажа, этакого набора предметов, самых востребованных в трудном путешествии, называемом жизнью. А еще, – молодой человек вежливо поклонился в сторону Казановы, – если позволит уважаемый сэр Джакомо и вы, – он так же изящно отвесил поклон ангелам, хоть умные и красивые глаза его лучились смехом, – я позволю себе немного дополнить его речь…
Азраил молча кивнул, и молодой человек продолжил: – Леди и джентльмены, пришло то время, когда можно назвать нас, людей, плохой порослью на тучном поле… Мы, взращенные с любовью Создателем, вместо изысканнейших благоухающих цветов, выродились в жалкие, полузасохшие, покрытые шипами соцветия, дающие такой же убогий приплод, наши семена умеют прорастать даже на камнях, но побеги из них поражают своей неказистостью. В чем же дело? А дело-то в нас самих! Мы боимся откровенных признаний. Мы ценим только свою свободу, начисто лишая ее близких, да и чужих, не забывая усиленно вопить об этой самой свободе на всех углах. Мы разучились любить! Женщин, жизнь, мир! Огонь камина, семейные обеды в компании любящей супруги и детей – это так немало! Это так желаемо! Но скажите, почему мы, беря женщину в жены, лишаем ее и того немногого, что она, по нашим же канонам, имеет вне брака? Это одно. А второе – мы смертельно боимся… одиночества! Не поверю никому, – голос его окреп, стал громче и зазвучал в мертвой тишине как гром, – никому, кто говорит, что одиночество – смысл его жизни! Нет этого… Бог создал, святые спасли, а мы… потеряли. Потеряли чувства, стыд, и, с другой стороны, – стремление к свободе и переменам, открытость в отношениях с женщинами. Ложь и двуличие помогают нам сохранить тело, но душу… умертвляют. Молодой красавец, обманувший сотни любящих сердец, преуспевший на всех поприщах, кроме душевного, на самом деле – ужасный, уродливый старикашка, так и оставшийся одиноким. Одиночество и забвение – вот спутники смерти… Женщины – то, что ведет в рай. Одиночество – начало ада на земле…
– Ну знаете, вы и впрямь меня почти убедили, – усмехнулся Гавриил. – Итак, боязнь одиночества – еще одна причина влечения мужчины к женщине? Может быть. И это влечение сохраняет сотни душ? Тысячи? Миллионы?.. Пожалуй! Принимаю. Ждите! Но… постойте, вы, кажется, не совсем к женщинам обращали речь свою? Ведь влекло вас к абсолютно иным?
– Я лишь попытался выразить свое мировоззрение, уважаемый ангел, – молодой