то солдат для войны, то ещё что ни будь, выдумает. Измаялся весь от заданий, даже жить не хотел. А на восьмой раз его спившимся алкоголиком определили и не большой срок дали. Так он свою душу зельем травить не стал, сдержал себя, а вышел профессором и отработал на полную катушку два срока. Даже мусорщика, сНебесной Канцелярии присылали, что б его угомонить, но ничего не получилось. И ничего ему за такое поведение не было. Сейчас в Канцелярии на видном посту сидит. И почему сразу не догадался?
– Нет, я всё равно не смогу. Видно суждено мне в Отстой отправиться.
Душа старого пса от сочувствия к Тринадцатому покрылась зеленным цветом.
– Не отчаивайся, будь душкой. Ну, мне пора, держи нимб и пока. Может, ещё встретимся?
Он взмахнул мантией и исчез в синеве неба. Тринадцатый с завистью посмотрел в след улетающей душе.
– Сейчас в отпуск отправят, потом определят куда лучше, куда он захочет, и живи – радуйся. А мне здесь майся.
От воспоминаний, Тринадцатому стало себя опять жалко. Облетев несколько раз вокруг Алёнушки, он решил дать её несколько часов отдыха.
– Пусть поспит часов пять, а там начнём. – Задержал он, Компромисс на полпути.
Алёнушка
Ровно в намеченный срок, Алёнушка проснулась от сильной боли. Компромисс начал работу. Тринадцатый наблюдал за будущей мамой с люстры. Она замерла, полежав с открытыми глазами. Боль утихла так же внезапно, как и началась. Перевернувшись на другой бок, она закрыла глаза и снова постаралась уснуть. Тринадцатого возмутило её поведение.
– Хватит спать, пора рожать!
Сильная боль снова прорезала её. Алёнушка ойкнула и приподнялась на кровати. Муж мирно посапывал рядом. Его очень не хотелось будить среди ночи. Боль снова накатила раскалённым обручем. Алёнушка поняла – её час настал.
– Ванечка, что – то мне плохо.
– Спи, Лёлечка, спи, всё хорошо.
Сквозь сон успокоил Алёнушку муж.
– Да, нет же, мне больно, очень больно.
Алёнушка закусила губу, чтоб не расплакаться. Ваня потянулся, зевнул, открыл глаза и только тогда решил проснуться.
– Что с тобой?
– Да сама не знаю, ещё вечером началось. Схватит и отпустит. Только вечером не так сильно было, а сейчас терпеть не возможно, так больно.
– Тебе же ещё рано?
– Знаю, но схватки не остановишь. Надо одеваться и идти.
– Ну, идти, так идти.
Он взглянул на часы – три часа ночи. И почему это не случилось днём? Ужасно спать хочется. На улице холодно и темно. В мягкой постели – тепло и уютно. Алёнушка, кривя губы от боли, металась по квартире, собирая необходимые вещи. Ваня лениво одевался. Он был занят только собой. Тринадцатый висел на люстре и смотрел сверху на устроенный переполох. Больше всего он испытывал неприязнь к будущему папаше.
– Пошевеливайся, давай, сонная тетеря. Выспался, хватит. Скоро тебе вообще спать не придется.
Совершенно