что нас просто-напросто не существует. Но этот Эрнест не только принёс букет для мамы, а вручил Лотти коробку её любимых шоколадных конфет, мне – книгу о тайных посланиях, шифрах и их разгадках, которая, кстати, действительно показалась мне необычайно интересной. Только вот с Мией он чуточку прогадал – для неё он раздобыл книгу под названием «Морин, девочка-сыщик». Будь Мия года на два младше, подарок пришёлся бы ей вполне по вкусу, однако в свои почти тринадцать для такой книги она была несколько старовата. Но сам факт – Эрнест поинтересовался, чем мы увлекаемся, – вызывал подозрение.
Так или иначе, мама была просто без ума от него. Понятия не имею почему. Явно не из-за прекрасной внешности – Эрнест был лысым, с огромными ушами и слишком белыми зубами. Но Лотти упрямо твердила, что Эрнест тем не менее – мужчина привлекательной наружности. Мы, к сожалению, её точку зрения разделить не могли. Ну, возможно, у него были красивые глаза, но кто обратит внимания на глаза при таких-то ушищах? Кроме того, Эрнест был стар как мир, было ему лет пятьдесят или даже больше. Жена его умерла около десяти лет назад, и он с двумя детьми жил в Лондоне. История оказалась правдой, мы с Мией (маленьким детективом) тут же проверили это в Гугле. Гугл был отлично знаком с Эрнестом Спенсером, потому что тот работал юристом, был одним из звёздных адвокатов, которые проскакивали на каждом снимке папарацци, будь то репортаж из зала суда или с красной дорожки.
А его покойная супруга занимала почётное двести первое (примерно) место в очерёдности наследования престола, поэтому Эрнест вращался в самых высших кругах английского общества. Именно благодаря его связям мама получила возможность преподавать в Оксфорде. По теории вероятности встреча мамы и Эрнеста состояться не могла. Но подлое стечение обстоятельств и специализация Эрнеста – международное экономическое право – привели его полгода назад в Преторию, где на вечеринке он познакомился с мамой. А мы ещё и подначивали её пойти на эту вечеринку, эх, где только были наши головы. Нам так хотелось, чтобы она хоть немного развеялась, вышла в люди. И пожалуйста – теперь приходится расхлёбывать последствия.
– Погоди, рыбка моя! – Лотти тянула вниз и в стороны мою юбку, но безуспешно. Школьный костюм всё равно оставался сантиметров на десять короче нормы.
Лотти Вастельхубер поселилась у нас двенадцать лет назад, она приехала, чтобы работать нянечкой (Au Pair[1]), и просто осталась. К счастью для нас. Иначе мы питались бы исключительно бутербродами, потому что мама частенько вообще забывала поесть, да и готовить ненавидела. Без Лотти некому было бы заплетать нам мудрёные косички в стиле Гретель, устраивать кукольные дни рождения или мастерить игрушки для новогодней ёлки. Да и ёлки-то у нас, наверное, не было бы, мама не очень-то проникалась традициями и обрядами. Кроме того, она была страшно забывчивой, полностью соответствуя этим образу рассеянного профессора. Мама забывала абсолютно обо всём: забрать Мию с урока игры на флейте, имя нашей собаки, место, где она припарковала машину. Без Лотти