все трудности, сквозь дожди, шторма и мили океана, нашёл меня.
Глава третья
Рози: Ну чего, это наконец случилось? Кажется, так делают французы, когда хотят с кем-то завести серьезные мутки?
Рози: Да, я сказала «серьезные мутки». Ну и чего?
Рози: PS: Надеюсь, всё прошло отлично?
Рози: PPS: Вы там трахаетесь, что ли?
Я подношу телефон к раздутому лицу, щурю распухшие, больные глаза от яркого света экрана. После этих четырёх сообщений в ватсапе она прислала мне фото, и, несмотря на всё, что я сейчас чувствую, я смеюсь. Рози стоит на белоснежном кухонном полу, прикрыв руками рот, распахнутый в притворном изумлении, а Фокс, наш начальник-подкаблучник, припал на одно колено и протягивает ей круассан, как кольцо с бриллиантом. Да уж, иронично. Лукас именно так и сделал предложение Мари – с помощью завтрака в постель. «Семнадцать пирожных, а в центре кольцо», – рассказал он, смеясь.
Я закрываю переписку. Я не могу заставить себя ответить. Я всё расскажу потом, завтра или, может быть, во вторник, когда мы встретимся на работе. К тому времени я уже что-нибудь придумаю, найду скрытый смысл. Ведь всё случается не просто так, верно? Даже то, что поначалу кажется безнадёжным, неправильным, разрушительным. Все три часа с тех пор, как я покинула ресторан, я пытаюсь выбраться из затягивающего меня болота с помощью этих слов: на всё есть причина.
Просто пока я её не вижу.
Поездка на машине от ресторана до родителей Лукаса в Ле-Туке, казалось, заняла больше времени, чем обычно, и Лукас всю дорогу весело болтал, а я кивала и издавала все нужные звуки, пока знакомые зеленые поля и крошечные французские деревушки, размытые за окном, проносились мимо. Он провёл меня от подъездной дорожки к увитому плющом коттеджу своих родителей, через боковые ворота, по саду, в пристройку. Я быстро открыла эту пристройку, из последних сил пытаясь бороться со слезами, подступавшими к глазам на протяжении всей нашей поездки. Каждый мой приезд Аманда, мама Лукаса, вручала мне ключ от пристройки в белом конверте формата А5, как будто я приезжала в отель. Теперь он лежал в моей липкой ладони, и Лукас хотел войти в пристройку следом за мной. Стоя в дверном проеме лицом к нему, я видела по его позе – руки в карманах, плечи напряжены, одна нога стоит на пороге, взгляд направлен в маленькую кухню – он хочет войти следом за мной, как обычно. Скинуть обувь, броситься на кровать, попереключать каналы, пока я в ванной натягиваю пижаму и сквозь приоткрытую дверь рассказываю о наших новых странных посетителях. Но нет – я лишь поблагодарила его за ужин и ещё раз извинилась, сославшись на мигрень.
– Ну, отдыхай, Эм, – сказал он, – и звони, если буду нужен, хорошо? Больше в доме никого нет. Я, можно сказать, твой личный лакей.
– Всё будет нормально.
– Я серьёзно, – он наклонился ко мне, прижался тёплой щекой. – Счастливого последнего дня двадцатидевятилетней. Жду не дождусь, когда мы проснёмся взрослыми тридцатилетними людьми, которые точно знают, что им делать со своей жизнью. А ты?
– Конечно, –