этих, они в то время еще танцевали в детях и юниорах – и вместе с партнером Иваном боролась только за высокие места, только вот за эти три тумбочки с номерами. Мы всегда серьезно относились к турнирам, даже самым обычным, межклубным, и никогда не позволяли себе работать в полноги – только выкладываясь на все сто, так, что пот хлестал градом, а дыхание потом долго не выравнивалось. И вон та худая невысокая девушка в черно-золотом платье, с короткой летящей стрижкой, очень напоминает мне меня саму – в последнее время я тоже коротко стригла волосы, делая очень четкое, графичное каре, только волосы у меня были рыжими, а не черными, как у нее. Я любила лаконичные платья без всяких излишних украшений, перьев, бахромы и изобильной россыпи камней – «слишком много красоты» называла такие вещи Марго, помогавшая мне в последние несколько лет с пошивом костюмов и их моделированием. Никогда она не позволила бы мне выйти на паркет в чем-то, не подходящем мне по стилю. Не будучи специалистом в бальных танцах, умница Марго очень быстро ухватила суть и научилась выстраивать мой паркетный образ в соответствии с той концепцией танца, что мы разрабатывали с Иваном и тренерами. Для этого я отправляла ей записи с тренировок и семинаров, и Марго, потратив несколько вечеров на тщательное изучение программы, безошибочно подбирала даже в мое отсутствие материалы, камни, отделку и рисовала фасон. Мне же оставалось только прилететь и съездить в ателье, чтобы снять мерки и сделать заказ. Ни разу Марго не просчиталась, и это сделало меня за короткий срок едва ли не самой стильной танцовщицей в регионе, и даже на крупных российских и международных турнирах наша с Иваном пара всегда привлекала внимание. Мы придерживались романтического стиля, мягких линий, изящной пластики в движениях и старались избегать излишних акробатических элементов. Наша румба всегда была единственной, ломавшей общепринятый стереотип – мол, танец любви и страсти. Мы же всегда танцевали разрыв, разлуку, конец отношений, и в хореографии номера не было места прыжкам и резким движениям. Точно так же, как джайв я всегда «отдавала» партнеру, потому что для меня это истинно мужской танец, и Ванька, никак не умевший взять надо мной верх, именно в джайве раскрывался и «зажигал» так, что паркет под его ногами ходил ходуном. Таких высоких прыжков и таких идеальных пируэтов не делал, пожалуй, в нашем-то городе точно никто. Мне было жаль, что после моего ухода Ванька так и не нашел себе партнершу. Он пробовался с какой-то девочкой, но та, видимо, не отвечала его запросам, и партнерства не случилось. В душе я ненавидела мужа за то, что он сломал карьеру не только мне, но и Ивану – парный вид спорта не прощает измен.
Я так погрузилась в свои воспоминания, что даже не заметила, как Сергей вдруг начал что-то быстро черкать в блокноте, переводя взгляд с одной пары на другую и временами украдкой – на меня. Смотреть стало вдруг скучно – я для себя уже расставила весь финал по местам, но прекрасно знала, что мое мнение вряд ли точно совпадет с судейским – так всегда бывает. У Сергея зазвонил мобильный, он ответил, и мне вдруг почудилось на секунду, что из динамика льется