годы стали брать свое: глаза уже отказывались видеть, а уши – слышать. Я настойчиво просил ее поехать на проживание ко мне. Она долго отказывалась. Уверяла, что есть еще силенки, чтобы жить самостоятельно. Не хотела расставаться с родным домом. Так и говорила: «А кому дом оставлю?»
И когда уже стало ей невмоготу, когда я почувствовал, что оставлять маму одну просто не имею морального права, я все же уговорил ее поехать ко мне. Она согласилась. Я старался создать для мамы максимально комфортные условия, чтобы ей понравилось на новом месте. Выделили для нее с женой мягкую кровать с чистой постелью, окружили ее теплом и заботой.
Казалось бы, все для нее у меня было хорошо. И все же все чаще и чаще я замечал у мамы задумчивый грустный взгляд. По утрам она чаще говорила, что приснилось ей родное село Журавкино. Стало ясно, что сильно скучает по родному дому, родным местам. А однажды сказала: если помру, то похороните меня только на Журавкинском кладбище. Рядом с могилами родителей.
Наконец летом 2004 года она настойчиво попросила отвести ее хотя бы ненадолго в Журавкино. Уж очень захотелось ей повидать родное село, услышать родную мордовскую речь. Жена Раиса Павловна как раз была в то время в Журавкине. И я повез маму к ней. При этом пообещал ей, что примерно через месяц за ней приеду. А сам вернулся в Москву.
Через несколько дней дочка моей жены Светлана сообщила мне по телефону тревожную весть: «С мамой плохо». На другой же день я примчался в Журавкино. Мама была еще жива. Но сознание ее было явно затуманено, вместо связной речи она лишь бормотала что-то невнятное. Я со слезами на глазах чуть ли не кричал ей:
– Мама, мама! Ты слышишь меня? Это я, твой сын Кузьма!
В ответ – невнятные хриплые звуки. А еще через несколько часов она скончалась. Случилось это 1 августа 2004 года. Было маме 86 лет. Похоронил ее, как она сама заказывала, на Журавкинском кладбище, рядом с могилами ее матери, отца и брата.
И вот что поразительно: перед смертью она часто и четко произносила имя моего отца. Делала это с нежностью, любовью. «Васек, Васек» – повторяла она, словно увидев своего мужа.
Видно, очень соскучилась она за 60 с лишним лет разлуки с любимым мужем. И если есть загробный мир, они там встретятся. Но узнают ли они друг друга? Ведь отец погиб в возрасте 26 лет. А расстался он с любимой своей Акулиной, уходя на фронт, когда было ей 21 год. А в мир иной она ушла в возрасте 86 лет. Узнает ли отец свою бывшую 21-летнюю Акулину в этой дряхлой старушке?
И вот еще о чем я задумываюсь: что это за сигнал свыше так властно и неудержимо позвал маму в Журавкино незадолго до смерти? Видимо, так уж было суждено. Говорят, люди перед смертью вспоминают свои родные места, хотят их увидеть. Так случилось и с мамой. Она успела увидеть родной дом, родное село, поговорить с соседями по-мордовски.
После похорон мамы я заказал в местном сельсовете грузовую машину, съездил в поселок Потьма, что в 25 километрах от Журавкино. Там есть предприятие, которое изготавливает металлические