>
Сказка про Сонечку
Он
Я бы рассказал вам, как я сочиняю свои истории, только вы все равно не поверите. Настолько просто, чтобы быть правдой… Даже когда сочиняешь собственную жизнь. А уж – их-то…
Случись по-другому, наверное, я стал бы писателем. Возможно, я был им в прежней жизни или окажусь – в будущей. И тогда цена у моих историй будет – другая…
Я даже точно знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы закончить – эту. Ровно одна ночь, потому, что именно столько мне осталось до встречи с ней – с Мартой. И тогда уже станет не до историй, ведь мы не виделись так долго, а сколько не увидимся – потом…
Какие уж тут истории.
А впрочем…
Соня, Сонечка, Сонюшка, Софья Михайловна…
Уже здесь я узнал, как тебя зовут. Год спустя. Адвокат привез мне фото – мама и ты… Такая крохотная, такая беззащитная. Волосенки темные, короткие, торчат во все стороны – вот ежонок и все – шелковые иголки, глаза – бусины. Я посмотрел на фото и вернул. Нельзя, потому что – слишком велик соблазн. И будет невозможно терпеть и стерпеть. С тех пор я тебя не видел. Вас – не видел.
А во сне я часто с вами разговариваю – очень. С тобой и с мамой. Про все. Про нас троих, про вас. Всю длинную-предлинную ночь. Всегда.
Только про себя – нет…
Зато я придумываю для тебя сказки. Правда, они грустные и на сказки непохожи. Да и не сказки это, а просто разные истории, которые иногда происходят, а иногда – нет… Хотя считается, что случилось уже все, а значит и в историях этих тоже – правда. Это ты решишь сама, когда прочтешь, а прочтешь ты непременно, рано или поздно. А еще я придумал историю про то, как появилась – ты. Это обязательно должно было случиться, ведь именно поэтому мы и встретились – мама и я. А для чего же еще?
Он
Вы слышите про меня почти каждый день. Меня показывают, обо мне рассказывают, даже пытаются взять интервью. Правда, безуспешно, потому что – конвой
В Европе холодно. В Италии темно.
Власть отвратительна, как руки брадобрея,
Осип Эмильевич, дорогой, вот именно с вас, с вашего стихотворения все и началось. И кто бы мог предположить, что старый и зачитанный сборник ваших стихов…
Я не стану оправдываться и не стану обвинять, не буду рассказывать, как я стал тем, кем стал. И почему сейчас я нахожусь там, где нахожусь.
Но просто, чтобы вы – поняли…
Потому что дальше все начнется с самого конца. И если вы захотите бросить посередине, то, по крайней мере, у вас не останется чувства неизвестности. А если нет, то вместе со мной неизбежно окажетесь в самом начале. Ведь там не только все начинается, но и все заканчивается перед тем, как начаться снова…
Собственно, я сказал уже почти все.
А теперь – о любви…
Она
В эту секунду я отчетливо поняла, что мы с тобой уже никогда не окажемся в Италии.
Господи, далась мне эта Италия, сама не знаю – почему. Так много стран, где мы с тобой не окажемся уже никогда, но почему-то именно мысль об Италии приводит меня в бешенство.
Насмешка судьбы. Это я раньше так говорила и думала – до тебя. Потому, что ты говорил по-другому, ты говорил, что судьба не может насмехаться, это противоестественно, она либо улыбается, либо ухмыляется. И я соглашалась, как соглашалась с тобой всегда. А потом – сейчас, я поняла, что и это тоже совсем не так. Она не улыбается и не ухмыляется. Ей – все равно.
А я и хотела бы улыбнуться, но…
Лысая голова, умные и такие грустные глаза, трехдневная щетина. Будто со страницы модного журнала. И – конвой.
«Признать виновным», фраза, добавляющая к слову «счастье» приставку «не», после чего все уже…
Вот только ни одна Италия не вместит такого количества тебя, которое во мне. Это просто еще никому неизвестно, даже тебе. Поэтому, решать буду я сама. И за тебя, и за себя, и – за нее. Ведь ты так хотел девочку, правда?
…Фуражки смыкаются за тобой, как двери в метро.
Он
Ее зовут Марта. А имя определяет судьбу. Ее имя – мою судьбу. Март, это мое вечное томление ею, ожидание ее, даже когда она рядом, вот – протянуть руку и… Движение, растянувшиеся на, без одной ночи, полтора года. Но и это пока не счастье, а лишь ожидание, лишь возможность, лишь – почти. Хотя здесь, за это время, которое совсем непохоже на ваше, я много раз успел понять, что и ожидание счастья – тоже счастье, только зовется по-другому – надежда. И если теряешь ее…
…За мою не такую уж и долгую жизнь меня называли по-разному – Мишка, Мишенька, Михаил, Михаил Романович. Я успел побывать пацаном, студентом, инженером, президентом компаний, даже – олигархом. Так меня называли за глаза и в газетах. Сейчас я – зек. Один из… Я понимаю свое настоящее и с очень большой долей вероятности знаю свое будущее. Вернее, то, что его – нет. Я, вообще, много чего понимаю и много чего помню. И много чего – мог, слишком много.
Меня