красках описал, как отрубил топором сначала кисть, потом по локоть… Постойте, или там была пила? Тогда мой брат поступил бы не слишком мудро, ведь не всякая пила кости возьмет, а у вампиров они, знаете ли, крепкие… – смакуя подробности, я подошла ближе, почти касаясь ее опущенной головы подбородком. – Интересно, что теперь с бедным мальчиком, такой стресс – стать свидетелем того, как друг-мясник расправляется с ни в чем не повинной девушкой. А может она ему нравилась, и Вениамин специально выбрал ее, чтобы ваш сыночек остаток вашей недолгой человеческой жизни мучился, во сне и наяву, видя это перед глазами…
– Хватит! – не выдержала она. – Пожалуйста, не надо!
– Не буду, – легко согласилась я, снова отступая на подобающее для светского разговора расстояние. – Мне просто нужно самой поговорить с Игорем. Я ему ничего не сделаю. Как и вам.
– Его нет, – прошептала она. – Я вам правду говорю. Я не знаю, где он. Он…он пропал!
Сбиваясь и заикаясь, она рассказала, что вчера поздно вечером, почти ночью, парню кто-то позвонил. Он переменился в лице, поцеловал мать и, обещав вернуться через час-полтора, куда-то убежал. И, как говорится, с концами.
– Соседка рассказала, что вы приехали. Я думала, от вас прячется. Или, наоборот, к вам пошел.
– С чего бы ему ко мне идти? После того, что он сделал с Венькой?
– Откуда я знаю, вдруг… В общем, ничего больше сказать не могу. В полиции ироды заявление не принимают. Только один хороший и воспитанный мужчина там работает. Вот тебе бы с ним и поговорить. Евгений Семенович.
– Это кто?
– Это я!
Давно я так не подпрыгивала на месте, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов прямо в полете. Выставив вперед руку с выпущенными когтями, замахнулась и тут же была перехвачена вчерашним оборотнем.
– Какая встреча, Марина! Я, конечно, не ждал, что ты моментально свалишь восвояси, но чтобы так, – вид «хорошего и воспитанного мужчины» говорил о том, что, если разрешат – сожрет меня без ножа и вилки на этом самом месте. – Ты какого демона здесь делаешь?!
– Тебя спросить забыла, – огрызнулась и выдернула руку, разминая запястье. Ну и хватка у берсерка! – Что надо? Не буду я с тобой разговаривать, не переживай!
– А я уж было испугался! Я тебе сказал: вали! Ты что свой нос суешь, куда не просят?
– Я свой нос сую, куда хочу, я тебе это уже говорила!
– Уезжай!
– Отстань!
– Уезжай или хуже будет!
– Угрожаешь? При свидетелях?
Мы оба перевели взгляд на женщину, которая за время нашей перепалки стала бледнее кролика-альбиноса моей мурманской соседки.
– Эй, вы что? – я успела как раз в тот момент, когда ее нервы сдали окончательно и она, закатив глаза, начала опускать вниз.
Только обмороков еще не хватало!
– Чего это она, – озадачился за спиной оборотень.
– Чего-чего? Тебя испугалась! Капец ты страшный! – ворчала уже за калиткой, таща женщину к дому.
Сгрузив ее на крыльцо, легонько похлопала по щекам, подула. Как приводят в чувство впечатлительных