пряча в карман деньги. Пара монеток упала на мостовую и покатилась под горку. Он было дернулся за ними, но рука держала крепко.
– Уважаемый! Ты берега попутал? – Опять это ставшее издевкой слово «уважаемый».
К ним подходил, видимо, дружок верзилы, в таком же примерно прикиде, перепоясанный желтым военным ремнем. Степаныч видел такие по телевизору на парадах.
– Серый, что, опять залетный дружок? – прогнусавил он.
– Разберемся! – Они лихо взяли его под локти и повели, почти потащили за угол светло-зеленого дома. Здесь видна была широкая дорога, сновали редкие машины, и никого из прохожих.
Степаныча притерли к крашеной облезлой стене и зажали руки у локтей.
– Кепа, карманы! – резко скомандовал Серый, беря одной рукой ладонь Степаныча и разворачивая ее к себе.
– Оба-на! Денюжки! Бабульки! Баблосы! Богатенький буратино… – Бугай медленно разжал пальцы Степаныча, который попытался вырваться, но тут же получил от бугая головой в нос, ударившись затылком о стену дома. Во рту стало противно солоно, сознание путалось.
– Отличненько! – рассмеялся Серый, заветные бумажки перекочевали к нему в карман.
– Что там, Кепа? – повернулся он к дружку.
– Водяра «Старорусская», дерьмовая, паштет, который мы вчера пальцами хавали, и чипсы эти долбанные, уже жрать их противно!
Видно, компания столовалась в этом магазине давно, раз на первый взгляд сумела определить качество всего купленного, мелькнула мысль у Степаныча. Местные! Это стопудово скверно!!!
Про то, что все районы в городах поделены и нельзя просто так прийти и встать на улице с протянутой рукой, Степаныч догадывался. И что чужаков не любят и в лучшем случае бьют и обирают, тоже. Вот это тот самый расклад!
– Значит так! Минута тебе – и мы тебя больше здесь на видели! Понял?! – зарычал Серый, еще больше вдавив Степаныча в стену.
– Еще раз попадешься – встретишься с праотцами, – загоготал Кепа. Видно, ему самому понравилось услышанное где-то выражение, и он был рад, что можно его ввернуть в разговоре.
– Все, вали отсюда! – Серый толкнул Степаныча вдоль стены к тому месту, откуда они пришли, повернулся, и они с Кепой побрели за угол.
Не осознавая, что делает, Степаныч бросился за ними.
– Отдай деньги, гад! – зарычал он, вцепившись двумя руками в толстый рукав куртки Серого, тряс ее, пытаясь добраться до того кармана, где исчезла его наличность.
Кепа развернулся и неожиданно ловко ударил его в живот. Дыхание остановилось. Загородний стоял, хватая ртом воздух, еще не отпуская рукав куртки… Удар мощного колена в грудину (блин, Серый каратист, по ходу!) отбросил Степаныча на газончик, где он упал в серую грязь, по-прежнему пытаясь вдохнуть.
Грязное колено уперлось в грудь, и Серый навис над ним всеми своими, наверное, 120 килограммами. Давил к земле и шипел: «Ты что, сявка, не понял? Ща расскажу…» Мощные, похожие на ковши экскаватора, руки потянулись к горлу Степаныча.
Сирена полицейской машины тихо тявкнула один раз, но