хоть и в разных местах, но в непосредственной близости от областной больницы, где появились на свет девочки.
– Дом в Суровищах уже не наш. Бабушка продала его, давно, и купила другой.
– Нет. Старый дом по-прежнему принадлежит Нирре. Ты там когда-нибудь была?
Девушка отрицательно мотнула головой.
– Что ж, раз мы получили разрешение… – Демон встал. – Поехали? А на обратном пути в Палисад завернём.
Две точки на карте – деревня Суровищи и посёлок Литаево Дистамирской области. Литаево ближе, а Суровищи аж на границе с национальным имперским заповедником. Но уж лучше провести время в дороге и переночевать в пустом доме, чем оставаться здесь. В своей квартире, где он чувствует себя хозяином, где в голову лезут мысли о девушке, которая красива, молода и совсем не для него.
Шины шуршали, соприкасаясь с плохоньким асфальтом, колеса метр за метром, яму за ямой отмеряли отрезки пути. Раньше Дмитрия всегда раздражали разговорчивые попутчики, не дающие насладиться дорогой, отвлекающие от раздумий и заставляющие вежливо отвечать на бестолковые вопросы. Но сейчас очень хотелось услышать голос Алленарии, узнать, о чем она думает. Маленькая вертикальная складочка на лбу девушки говорила о серьёзности бродящих в голове мыслей.
– О чем задумалась? – напрямую спросил псионник.
– О той записи. – Лена повернулась и продолжила. – Может, мы зря ищем виновного?
– Зря?
– Это не злой умысел, а случайность, стечение обстоятельств. – Он собрался возразить, но девушка подняла руку, сиди она ближе, эти пальчики могли бы… Демон покрепче сжал руль и перевёл взгляд на дорогу.
– Заполняя договор, отец пропускает пару пунктов. Сейчас неважно, почему. В администрации Ворошков рано или поздно замечают пробелы. Может, они не стали беспокоить отца, у них есть документы, ну, там, свидетельство о смерти, в нем указано имя. – Девушка закусила губу.
Такое объяснение как раз и ставит под сомнение так называемую родительскую любовь.
– Нет.
– Что нет?
– У них нет свидетельства о смерти. Его вообще нет, – пояснил Дмитрий. – И имя они не с потолка взяли, только не на нашей земле.
Кто-то живой дал мёртвой девочке смертельное имя. Притом что в справке о смерти чёрным по белому в нарушение всех норм было выведено «младенец, женский пол». Именно эта справка числилась в реестре документов. Ещё предстоит выяснить, почему работники Ворошков разрешили такое захоронение.
– Или, – быстро проговорила Лена, – там указан наш телефон. Работник набирает номер и спрашивает: «Как зовут вашу дочь?» Трубку вполне могла взять мама, она могла ответить, не раздумывая, не выясняя, из какой конторы звонят, и в чем, собственно, дело. Сотрудник записал и успокоился, никто ведь не знал, что речь идёт о разных детях.
Дмитрий не стал отвечать. Лене простительна вера в сказки. Ему нет. Каким бы ни был халатным работник, он не внёс бы в реестр имя без официального документа. «Алленария Артахова» – так записано в договоре. Так было выбито на могильном камне. Надо узнать, кто и