Хотя и не смогли предупредить его задолго.
– Да воссияет небосвод вечной молодости над твоей головой, о наместник…
– Но почему ты так печешься об этих юношах?
– Хасан, друг быстроногого Бедр-ад-Дина, приходится мне внучатым племянником. И если мальчик оказал честь трону, то вся наша семья сможет им гордиться… Хотя он и сорванец…
– Думаю, почтеннейший, что семья сможет им гордиться. Ибо это поступок смелого мужа, а не проказливого мальчишки.
Бедр-ад-Дин поклонился, лелея надежду, что слова о смелом юноше вполне можно отнести и к нему. Душу вновь пронзила тревога за Хасана. Увы, вовсе не внучатого племянника страшного горбуна, а близкого друга юного сына визиря.
– Почтеннейший посланник, мудрец Валид, да продлит Аллах его жизнь на тысячи лет, просит удержать тебя здесь, в гостеприимной Александрии до тех пор, пока за тобой не пришлют посольство. Похоже, у себя на родине, в далекой стране Ал-Лат, ты человек уважаемый, важный…
Бедр-ад-Дин нашел в себе силы молча кивнуть, удивляясь заботливым словам мудреца Валида. О да, этот человек даже в час беды думает сначала о других, а потом уже и о себе.
Но наместник, по-своему расценив молчание Бедр-ад-Дина, продолжил:
– …и потому я буду рад оказать достойное тебя, о почтеннейший, гостеприимство. Ибо нет для меня радости большей, чем делить кров с земляком и другом самого мудреца Валида.
Бедр-ад-Дин еще раз поклонился. И ответил, приложив ладонь к сердцу:
– Благодарю тебя за гостеприимство, добрый Исмаил-бей, благодарю за заботу. Поверь, твои слова пролили бальзам радости на мою душу. Но в городе Искандера Двурогого живут мои родственники. Я поищу их. Быть может, кто-то вспомнит меня…
Исмаил-бей поклонился в ответ.
– Да будут удачны твои поиски, о достойнейший. Но помни, что возвращаться на родину тебе сейчас небезопасно. Оставайся здесь, на щедрой земле Кемет, что всегда давала защиту незаслуженно обиженным и гонимым. И конечно, двери моего дома всегда открыты для тебя.
– Да защитит тебя Аллах, о хранитель покоя и справедливости!
– Да пребудет с тобой удача, достойный посланник!
И Бедр-ад-Дин воспринял эти слова как позволение удалиться и попятился к двери, поминутно усердно кланяясь. Это зрелище, похоже, было для неподготовленного зрителя весьма тяжелым, ибо наместник, вскочив, поднял Бедр-ад-Дина после очередного поклона.
– Я провожу тебя, достойный посланник!
И, придерживая Бедр-ад-Дина под локоток, проводил его до распахнутых в этот час дверей в дворцовый сад. Должно быть, стража не была приучена к подобному зрелищу и потому стояла, выпучив от удивления глаза. Начальник же стражи, наблюдая за этим неслыханным событием из окна, решил, что за этим уродцем надо установить слежку хотя бы для того, чтобы воспрепятствовать покушению на его жизнь. Ведь если сам наместник халифа, да хранит его Аллах своей мудростью на долгие годы, провожает гостя, бережно поддерживая под локоть, то гость – человек необыкновенный, дорогой