с удовольствием подрабатывают после съемок.
– Не во время же! Сейчас все вернутся!
– Дополнительный адреналин. Поэтому твое сердце так бьется? Боишься, что нас застукают?
– Боюсь, что вон та камера на штативе включена, и завтра вы станете звездой ютуба.
Он хрипло смеется. Олененок или хорошая актриса, или действительно не понимает, что он почти физически ощущает ее страх. Чувствует, как она дрожит, как в истерике заходится ее сердце, а дыхание становится частым и поверхностным.
– У тебя и вправду есть опыт? Или ты соврала мне, маленький невинный Олененок?
Вместо ответа Леся фыркает:
– Зоофил.
Что ж, придется проверить самому.
Прежде, чем она успевает что-либо сообразить, Влад склоняется к ее губам и впивается поцелуем.
Он не знает, солгала Олененок насчет опыта или нет, но готов поставить все свое состояние, что какой бы там ни был опыт, его вряд ли можно воспринимать всерьез. Школьно-студенческие обжимания и неловкий первый секс не в счет, к этому даже ревновать глупо. А вот удовольствие… власть над телом – это уже важнее. И он хочет эту власть почувствовать.
Архипову хочется рассмотреть ее получше, не украдкой скользнуть взглядом по задравшейся футболке, а увидеть всю, обнаженную для него. Но это он успеет позже, а сейчас совсем немного поиграет.
Он вжимает ее в постель, продолжая целовать, заставляя ему отвечать. В какой-то момент Олененок прекращает попытки вырваться из его захвата и ударить. Хорошо… можно отпустить запястья и завести ее руки ему за голову, молчаливо приказать, чтобы обняла и прижалась еще ближе.
Леся вздрагивает, когда чувствует, как рука мужчины забирается под резинку шортиков. Ему хочется рычать, когда он понимает, что трусиков на ней тоже нет, и единственное, что отделяет его от интимного и будоражащего прикосновения – сила воли.
Ну ее, эту силу воли, в задницу.
Неторопливо, наслаждаясь ощущениями идеальной кожи под пальцами, он гладит низ живота, рисует возбуждающие узоры на внутренней стороне ее бедер. Ловит губами частое прерывистое дыхание, дает девушке лишь секунду на вдох, и снова набрасывается на ее губы, чуть прикусывает и тут же языком ласкает светлый, стремительно исчезающий, след.
Мучить Олененка долго совсем нет времени. Проклятье, это все равно, что попробовать дорогой сыр и не иметь возможности насладиться вкусом с подходящим вином и джемом. Сразу вспоминается, как эти губы, которые он сейчас целует, осторожно брали с его рук нежный сливочный сыр и упругую глянцевую клубничку.
Его самого будто током бьет, когда рука находит чувствительный набухший клитор, а Леся выгибается в его руках и тихо стонет, чуть ли не до крови прикусывая губу. О сопротивлении речи не идет, сейчас ее едва хватает, чтобы помнить о тонких стенах студии. А еще она не знает, что он запер дверь, и наверняка боится, что кто-нибудь их застукает.
Дрожит под ним, восхитительно чувственная девочка.
Теперь Влад знает точно: если она уйдет, он не расстроится, он никогда себе не простит этого.