чтобы выдвинуть свои требования?
Набираю номер телефона своего старинного приятеля Лёхи Штруделя, с которым мы начинали милицейскую карьеру сперва в российской милиции, а затем продолжили уже в израильской полиции. Правда, я закончил свою бурную правоохранительную деятельность в чине капитана и благополучно причалил к пенсионной пристани, а он – моложе, поэтому ещё продолжает блюсти закон. Только, в отличие от меня, дослужившегося до шефа отдела специальных расследований, он уже в чине майора и теперь благополучно прозябает в должности начальника нашего городского управления. Короче, местная полицейская шишка.
– Аллё-у! – слышу его бодрый тенорок, так и не превратившийся за годы этого прозябания в командирский баритон. – Рад тебя, бродягу, слышать! Сто лет не объявлялся, а мне недосуг с тобой связаться, текучка, понимаешь ли, заела.
– Всех бандитов переловил? – интересуюсь вежливо. – Или на развод кого-нибудь оставил?
– Сказанул тоже! Если я их всех переловлю, то меня живо на пенсию к тебе спровадят, и нашу контору за ненадобностью прикроют. Но мы будем существовать вечно и никогда без работы не останемся. Сам знаешь… Что интересного расскажешь? Ведь ты так просто никогда не звонишь.
– Слушай, Лёха, помоги в одной щекотливой ситуации…
Штрудель моментально настораживается, потому что по собственному опыту знает – ерунду просить не стану, а то, что попрошу, так или иначе будет связано для него с некоторыми неудобствами. Голосок его сразу становится более сухим, а фразы – отрывочными:
– Слушаю тебя, Даник.
– Помоги пистолет достать. Позарез надо!
– Оп-па! Простенько, но со вкусом. Ты что, на охоту собрался? Зачем он тебе? За годы службы не наигрался с оружием?
– Говорю же, что надо. Ты меня знаешь: по пустякам просить не стану. Вероятнее всего, он мне не пригодится, но для уверенности не помешает. Верну, когда больше не понадобится, лишнего дня не задержу.
– Ничего не понимаю. Тебе кто-то угрожает? Хоть объяснил бы, в чём интрига, а то сразу: дай, и всё. Как маленький ребёнок, честное слово. Ты же понимаешь, что это категорически запрещено, а сам толкаешь меня на должностное преступление!
– По телефону объяснять?
– Нет, конечно, – Лёха некоторое время мнётся, видимо, глядит на часы. – А давай-ка мы, как раньше, в нашем любимом румынском ресторанчике встретимся? Посидим, былые сражения вспомним, пивка пригубим, и ты мне про свою беду расскажешь. Чувствую, ты для меня что-то занимательное приготовил. Через полчаса освобожусь, подкатывай. Но… на пушку ни при каком раскладе не рассчитывай! Понял?
Минуту размышляю, а потом соглашаюсь. Деваться сейчас мне и в самом деле некуда, не возвращаться же домой, где меня жена расстреляет прямой наводкой и, по всей видимости, даже без артподготовки. И никакое оружие ей не понадобится… А Лёха, может, что-то и посоветует.
– Идёт. Значит, через полчаса…
В ресторанчике оказываюсь