Антон разом махнул содержимое своего бокала, Хадижа еще сосредоточеннее уставилась в телевизор.
– Нет, не рассказывал, – честно призналась Серебряная.
– Что ж, слушай, – с наигранной серьезностью принялся излагать Роберт. – Хоть в группу я пришел на несколько лет позже Влада, на свет мы появились в один год. Он старше меня всего на семь месяцев. Я родился в тысяча восемьсот шестьдесят девятом в Вирджинии. До войны мой отец был крупным плантатором. В его распоряжении находилось огромное количество рабов и большой, необыкновенно красивый особняк, в котором чуть ли не каждые выходные устраивали грандиозные балы. На них съезжались все сливки местного высшего общества. По крайней мере, так мне рассказывала мать. Я этого великолепия не застал. Когда конфедерация проиграла, отец потерял все. Вместо былого дворца пришлось довольствоваться маленькой лачугой на территории поместья, некогда принадлежавшего нашей семье. От дома осталось одно пепелище, а вокруг строили свои жилища янки и освобожденные ими негры. Денег не было буквально ни на что. Родители, словно рабы, впахивали на новых хозяев, но даже это не спасало от нищеты, убившей дух отца и красоту матери. У меня было три старших сестры. Мэри и Кэт вошли в возраст еще до войны, но вот обзавестись мужьями не успели. Они были еще слишком молоды, и хоть желающих получить пусть не очень красивую, зато богатую невесту было много, ни один не показался им достойной партией. Они ждали принца на белом коне, а вместо этого дождались войны, загубившей на корню все их надежды. От постигшего их разочарования сестрички стали невыносимы. Они злобствовали по поводу и без и кидались на любого представителя мужского пола, проходящего мимо. Однако, как я уже сказал, красавицами они не были никогда, а теперь еще стали нищими, сварливыми и великовозрастными, так что желающих жениться не находилось. Дэниэл было всего двенадцать, и былое величие семьи она почти не помнила. Да и внешне она значительно превосходила старших сестриц. Так что из всей семейки она единственная наслаждалась жизнью, насколько это было возможно в наших стесненных обстоятельствах. Бесконечные слезы матери, отец, от которого постоянно пахло дешевым спиртным, и надоедливые сестры, способные довести до белого каления даже ангела, сделали детство не самым счастливым периодом моей жизни. Когда среднюю, Кэти, все же взял замуж сын бывшего друга отца, такой же нищий и унылый, я вздохнул с облегчением.
Впрочем, Мэри постаралась, чтобы легче не стало. От зависти она прямо-таки лопалась, истекала ядом и превратилась в совершенно несносную особу. К тому же Кэти, получив то, что, казалось бы, хотела, каждые выходные прибегала домой и плакалась, как она несчастна. Конечно, родители берегли любимых дочек, работая вместо них. А муженек предпочитал пить, взвалив всю тяжелую работу на нашу белоручку. Кроме того, уже к концу третьего года супружества у нее было трое детей, двое последних, близнецы, не давали матери времени даже присесть, стараясь день и ночь переорать друг друга. От подобной жизни Дэниэл, единственная моя отрада, сбежала с янки, едва достигнув