бы он не слушал тебя, то не предложил тебе выбор: стать воителем или нет. Оставил бы человеком, как поступил я.
– Нет, именно потому, что он все уже решил для себя, он дал мне выбирать. Он не сомневался, что я не откажусь, хотя бы из желания отомстить за твою жизнь, если уж бессмертие и вечная молодость не станут достаточной приманкой. И он не ошибся. Я хотела своими собственными руками уничтожить тех, кто лишил меня тебя, а это был единственный шанс. Просто Макс правильно расставил ловушку, я не могла поступить иначе и угодила в нее всеми четырьмя лапами.
– Жалеешь?
– Нет. Мне нравится адреналин, нравится чувствовать себя сильной, нравится быть причастной к большим событиям и судьбоносным решениям. Мне нравится, что с моей помощью в мире будет меньше тьмы.
– Ее не будет меньше. Я уже говорил тебе, что света и тьмы должно быть поровну. Может быть, только меньше ублюдков типа Сантьяго, которые умудряются извратить естественные явления, превратив тьму в орудие апокалипсиса. Я думаю, что потоки, которыми он управляет, однажды сами уничтожат его, если раньше этого не сделает кто-то еще. Мироздание – мудрая штука. Ему не нравится, когда его законами пренебрегают.
Алина села, притянув к себе ноги и обхватив руками худые колени. Ей хотелось верить, что кто-нибудь или что-нибудь уничтожит Сантьяго, но последние события и новые изобретения колдуна, уничтожающие индивидуальные порталы при попытке активации без прямого воздействия силы на каждый, что до сих пор считалось совершенно невозможным, делали надежду незримой, почти бесплотной. Испанский Дьявол, как обычно, раздвинул грани возможного, а может быть, просто вынул припрятанный в рукаве козырь. В конце концов, никто не знал, что во времена его молодости было реальностью, а что только вымыслом и мечтой наиболее амбициозных волшебников. Великая война не только уничтожила сильнейших магов вместе с толпами их сторонников и простых смертных, но и сделала недоступными многие знания и умения, о которых упоминаний не сохранилось даже в легендах. Если бы Сантьяго поделился частичкой собственной памяти с другими, пусть даже темными собратьями, мир много выиграл бы от этого. Но колдун был слишком самонадеян и эгоистичен. Он хотел быть единственным вместилищем магической науки древних, не понимая или не желая понимать, что и его вечность конечна. Его попросту не интересовало, что будет с обмельчавшими современными волшебниками без прошлой мудрости, забытой, но пока не до конца утерянной. Пока… Линда не сомневалась, что наступит день, когда магия исчезнет с лица земли, и чудо навек покинет этот мир, превратив его в техногенную вселенную роботов. Поэтому светлая так старательно изучала свитки и фолианты, пережившие Великую войну и пылившиеся на полках. То, что было там написано, не интересовало остальных, им вполне хватало той силы и тех возможностей, что имелись в их распоряжении. Конечно, существовала коалиция Хранителей Мудрости, единственная в своем роде, состоящая из светлых и темных магов, которые кичились своими огромными библиотеками,