не хочет с тобой, Ур, встречаться, хоть ты и началоводец целого народа. Ниже чести для него вести переговоры с тобой.
Побледнел Ур, глаза в сторону отвел и так долго стоял, потом твердо сказал:
– Не хочет сам, пусть кого пришлет.
– Уже прислал, – удача в руки Гуснара опять шла. – Вождь поручил мне с тобой переговоры вести.
– Хорошо, – вроде как обрадовался Ур.
Умел бы Гуснар понимать чужие мысли, то остерегся бы на такой обман идти. Ур улыбался, а сам думал: «Дай получить лепешек, пряников, полотна, для жен бус разноцветных, – там посмотрим, у кого честь выше. Обида, что? У неё срока нет, можно и погодить с местью».
Теперь Гуснар вроде бы от всех северян переговоры вел с лесным. Изворачивался, как мог, и каждый раз, собираясь в лес, словно на Смородину-речку готовился. Боялся Ура, но больше своих: «Если прознают родичи о такой хитрости, не сносить головы». Мог, конечно, и отказаться. Не пойти в назначенное время в тайное место. Лесной где его будет искать? Но жадность кого хочешь съест, – сначала до потрохов, потом и всего целиком.
Ур же предлагал меха, кожи тонкие, – хоть сейчас рубаху шей, взамен же требовал лошадей, оружия, но, главное, зерна и таких странных деревянных приспособлений, в которые зерно засыпаешь, a из них мука потом выходит. От предложенного Гуснар не отказывался, все принимал и, чтобы скрыть своё вероломство, шкуры закапывал десятками. Иной раз плакал, что пропадает добро, но другого выхода не видел. Взамен что-то выполнял, что-то обещался только выполнить. И так он в конце концов увяз, что похлеще ямы Кикиморы будет.
И вот случилась новая напасть. Лесной оказался рядом с боярским городищем. На третий день, как дошёл слух о его смерти, собрался Гуснар навестить Нахаба. Вроде беспокоился о Синеокой, самому же не терпелось всё выведать и разузнать.
Никто ничего интересного о происшествии не поведал. Ну, был лесной около жилища, Синеокая его заметила, закричала, глупая, – он её и ранил. Потом и самого убили. Зачем так близко подошёл, кого караулил? Кто его знает. Лесные – они ж, как звери дикие, и там, и здесь можно встретить.
Успокоился Гуснар, – не прознали о его тайне.
Только собрался покинуть городище, как от Северного леса, где дозор теперь не спал ни днем, ни ночью, охраняя подступы, прискакал совсем молодой воин Батул, вестник дозора.
«Лесные, лесные на подходе!».
Северянки и дети скрылись во дворах, наглухо закрыв за собой ворота своих хозяйств. Нахаб и другие главы семейств, отдав приказы домочадцам, собрались около главных ворот городища.
Сколько лесных? Начался ли бой? Как оборону держать? Отправлять вестников в другие селения или зажигать сигнальные костры? Вопросов было много и к воину Батулу, принесшему недоброе известие, и к воеводе Бойдану, специально выбранному на общем круге на такой случай.
Бойдан, в боевом деле мастер, особенно был хитер в близком бою. В походе к степнякам воеводой его не выберут. Там требуется размах, решать за сотню северян требуется. Когда