себя.
Бэха разорвал билет на клочки и, открыв окно, выбросил из машины. У меня не было слов. Отчаяние захлестнуло внезапно, накрыло ударной волной и выбило твердую почву под ногами. Как мне быть дальше?
– Ты уже знал, что это я помогла твоему брату? – меня волновали детали.
Ведь если его люди смогли, смогут и шестерки отчима… Нельзя этого допустить, мне нужно лучше продумать свою защиту. Обезопаситься.
– Запомни, Лялька, – он опустился к моему лицу и заговорил прямо в губы, – я ненавижу игры в прятки. Я где тебе велел находиться?
Я промолчала. Теплое дыхание Руслана щекотало мои нервные окончания, мужчина не давил, не причинял боль, он… шептал слова мне в губы, а со стороны могло показаться, что мы целуемся. Если бы я ответила… наши губы сплелись бы в поцелуе…
Он долгое время молчал, ждал ответа, а я боялась того, что может произойти после. Эмоциональные качели стали слишком сильно и высоко раскручивать меня, беды не избежать. Я уже плохо контролировала себя, меня вел внутренний голос, а он предательски нашептывал: «Ответь, ты не пожалеешь?»
– Рядом с…
Вот оно… То, чего я боялась. Руслан смял мои губы, воспользовался моментом и пленил уста коварным способом. Рычал, требуя открыться ему, впустить алчный язык в рот.
Разве его напору можно сопротивляться? Я сдалась, раскрыла губы и поддалась внезапному порыву страсти. Так упоительно, сладко… жарко стало между ног. Я устала бороться, мне хотелось жить, как другие, опереться на сильное плечо, почувствовать себя защищенной во всех смыслах. Словно за закрытой, плотной стеной, укрывающей от всех невзгод. Бехтеров дарил это ложное чувство комфорта, в его действиях не было грубости. Он не стремился сломить меня или подчинить себе, мужчина желал ответной страсти, но…
Как только его ладонь пролезла под футболку и накрыла грудь, я отстранилась, зажалась в углу. Глаза Руслана полыхали, он завелся и уже вряд ли хотел выпустить меня просто так из машины. Я зажмурилась, повисла в его руках безвольной куклой. Пусть берет… Другого выбора нет. Борьба бессмысленна.
– Посмотри на меня.
Отрицательно качнула головой и еще сильнее зажмурилась, до белых мушек в глазах.
– Ева, открой глаза!
Надо же, он знает мое имя? Ни Лялька, ни как-либо еще, а именно Ева. Я подчинилась, ожидала увидеть гнев на лице и во взгляде, но этого не было. А то, что было, – нечитаемо.
– Стань моей, – просьба, которую невозможно было выполнить добровольно. – Я еще никогда и никому не предлагал дважды, – невзначай напомнил он о первом разе в его доме. – Подумай, третьего уже не будет. Я хочу тебя до одури, но не силой, мне это неинтересно, не люблю трахать бревно. Буду хотеть, даже если плеснешь кислотой в лицо. Зря ты порезала себя, Лялька, не за красивую мордашку я желал получить тебя. Время вышло, отвечай.
Так хотелось согласиться, плюнуть на условности, но, вспоминая опыт мамы, меня бросало в крупную дрожь страха.
– Я не могу… – простонала со слезами на глазах.
Не могу и не хочу. Хочу другой жизни, спокойной, без криминала и разборок.