секонд-хенда хватило бы еще на одну жизнь, на работу можно было ходить по коридору (квартира располагалась внутри одного из приютов), развлечения не предполагались из-за изматывающей усталости. Если бы Анна даже решилась рассказать дочери о своей «блистательной» жизни, то не смогла бы, – мистер Филдс снял телефон.
Через год ее разыскали дети, которых обеспокоило долгое молчание, ведь из Великобритании не было ни звонков, ни писем. Когда за Анной Михайловной приехали из посольства, муж не чинил никаких препятствий, а сразу выдворил ее из дома.
Иначе и быть не могло: ведь он настоящий английский джентльмен!
Диверсия
Окружающие всегда удивлялись тому, какие мы с сестренкой разные. «Надо же, – говорили они, – девочки из одной семьи, но так не похожи!». Гнусные инсинуации. Одинаковы мы с Наташкой почти во всем, кроме двух пунктов, – это любовь к точным наукам и нелюбовь к животным.
Аттестаты наши никто не сравнивал и сравнивать не будет, а то, что у нее дом вечно полон разной твари, меня тоже мало интересует. То Наташка приволочет помойную кошку, которая объедает кактусы, то заведет канареек, которые в полете гадят гостям на головы, но это ее личное дело, поскольку она живет отдельно от нас.
Нежность к домашним тварям моя сестрица привила и своей дочери, так же, как я в своей подобное чувство пресекала. Сходим в зоопарк, сделает она там «козу» бегемоту или волку, состроит рожу обезьянам, – и хорош, вполне достаточно, на мой взгляд.
Но тут приходит моя племянница десяти лет от роду и манит меня пальчиком, – дескать, иди сюда.
– Исечка, – шепчет она умоляюще, – возьми его себе! – И растопыривает перед моим носом ладошку, на которой торжественно восседает толстый хомяк палевого цвета.
– Нет, – говорю я, – мы же в конце недели на Кавказ уезжаем.
И я не вру. Впервые собрались в отпуск вместе с ребенком. Что ж, я этого грызуна делегирую маме с папой? Племяшку, правда, жалко, уж больно у нее горестный вид.
– А зачем ты его мне отдаешь? – проявляю я бдительность.
– У нас его кошка может съесть.
– Очередная кошка?
Она грустно кивает кудрявой головой.
– Знаешь, давай приноси этого зверя, когда мы вернемся.
Племянница осталась довольна моим опрометчивым, как впоследствии выяснилось, обещанием, а я и вовсе про это забыла. Месяц мы загорали и купались в поселке Бетта неподалеку от Геленджика, и я была приблизительно счастлива, чего не скажешь о муже. Ему приходилось бегать за дочкой, чтобы она поела, не сгорела на солнце или не утонула, а еще и отлавливать по всему побережью, когда ей приходила охота ловить крабов или ехать в Геленджик с посторонними людьми. Дома такими вещами ему заниматься как-то не приходилось.
Когда мы вернулись в Ленинград, золотой ребенок моей сестры уже поджидал нас в компании хомячка.
– Исечка, ты хотела его забрать…
– Не то чтобы я хотела, – честно призналась