всё, что казалось съедобным: рваные ботинки, колесо от телеги. Но всё это было совершенно несъедобным, и в особенности почему-то колесо от телеги. Он пожевал подорожник и вдруг почувствовал запах, старый и едкий, который шёл снизу. И он увидел ступеньки, идущие в подвал, и ступил осторожно на эти ступеньки. Он слышал звуки – странные звуки, которые неслись из глубины земли, куда он спускался, и удивился, что из глубины земли могут доноситься такие звуки.
А это пели канарейки, потому что здесь, в подвале, была лавка продавца птиц японца Мали. И над входом в лавку висела вывеска:
И котёнок увидел множество клеток, а в них удавов и кроликов, обезьянок и канареек, нутрий и морских поросят. Они пели и пахли, фыркали и рычали изо всех углов.
А в одном углу сидел на ящике негр. Он заметил котёнка и с интересом следил, что будет дальше.
Котёнок миновал несколько клеток с кроликами, которые не обратили на него внимания, и подошёл к широкой решётке, за которой сидела лисица. Рыжая дама с пушистым хвостом приникла к полу в самом дальнем углу клетки. Глаза у неё загорелись.
Котёнок принюхался к решётке, просунул голову в клетку и сам пролез следом и двинулся к миске с едой. И в тот же миг лисица кинулась на него, встряхнула, и тут бы кончилась кошачья судьба, если б в дело не вмешался негр. Выпучив губы, он вдруг пустил в морду лисицы такой смачный и точный плевок, что та выронила котёнка и забилась в угол, мигая от страха.
Глава 5. Японские обычаи
Негр Джим любил жевать табак под названием «Читанога-Чуча», который и помогал ему в делах наплевательских. Да, Джим по характеру был такой человек. Он плевал на всех и на всё и в прямом и в переносном смысле. А так-то он был добряк. Он налил малышу молока в блюдце, и скоро котёнок уже мурлыкал на коленях у негра.
Вокруг них чирикали канарейки, шуршали и хрустели в клетках кролики, тихо скулила оплёванная лиса, а они сидели и мурлыкали. Котёнок мурлыкал своим кошачьим нутром, а негр – большим и грубым носом.
Тут звякнул колокольчик, и в лавку вошли сразу два господина. Один – в цилиндрической шляпе, другой – в клетчатом картузе. В цилиндрической шляпе был покупатель, а в картузе-то – хозяин лавки.
Господин японец Мали вовсе не был никаким японцем. Он просто-напросто нарочно так прищуривался, чтоб все думали, что он с острова Хоккайдо. Господин Мали ещё в детстве слышал, что японцам больше платят, с тех пор он и начал прищуриваться.
– Послушайте, господин Тоорстейн! – воскликнул японец, сильно прищурившись. – Послушайте, в моей лавке имеется превосходная лиса! Отменный экземпляр! Для вас со скидкой!
– Лиса? – переспрашивал господин Торстейн, покачивая цилиндрической шляпой. – А на кой же пёс мне лиса?
Тут японец сделал господину доверительные знаки и сказал почти шёпотом:
– Лисы, дорогой сэр, лисы в клетках украшают нашу жизнь.
– Вы думаете? – усомнился господин Тоорстейн. – Первый раз слышу.
– Во всех высоких домах имеются лисы, – шептал японец. –