немецкой вежливости.
Ко мне в книжечку без излишней церемонности заглядывает Аполлинарий Васильевич. Смотрит, что за книжка.
– Немцы произносят не все отчетливо. Они проглатывают окончания… – не «цайен», а «цан». Это у него здорово получается: проглатывание.
– …раньше я хорошо знал немецкий. В войну был переводчиком. Допрашивал языков. Дело несложное.
Надо было спрашивать. Где? Куда? Сколько? Во? Вер? Вохин? Вифиль?? Это просто. Допросят, а потом выводят и расстреливают. Все рассказывали. Знают, что убьют, а рассказывают, – он усмехнулся. – Я бы так не смог…
Я поднимаю на него глаза. Я и не заметил, что передо мною личность героическая.
В соседнем купе едут Шура и ее подруга Марина.
Шура кончала архитектурный институт вместе с моим двоюродным братом Юлькой и поэтому, мне кажется, во всей этой компании кем-то вроде родной души.
Когда я в Метрополе увидел ее, я страшно обрадовался. Я подошел к ней и сказал:
– Ну и компания у нас подобралась! – Глаза ее округлились, и она, приложив палец к губам, прошипела: «Тсс! тише! Услышат!»
– Нет никого знакомых? – спросил я без прежней фамильярности.
– Вот Таня М., Виктор, Роман. Ты их знаешь?
Таню я помнил по институту, она была заметная личность. (приемная дочь известного полярного летчика) и ходила она всегда среди наших франтоватых прощелыг. Виктор и Роман где-то промелькнули когда-то.
Шурина подруга, не совсем молодая женщина с мягкими густыми усами подростка, сидит возле шахматной доски, с расставленными фигурами. Говорят, она хорошо играет. Марина, сидящая у окна, оказалась женой моего знакомого Володьки Б., который на перроне и провожал ее в эту поездку.
В купе идут разговоры о летних отпусках. Шура была на Онежском озере, в Кижах и сейчас рассказывает об этом увлеченно. Я сажусь играть в шахматы с Шуриной подругой (она только что обыграла Романа из следующего купе). Я играю, не утруждая себя раздумьем: обычный дебют, все идет по теории, что тут думать!
– Кижи – это, что-то необыкновенное!!! (Что за привычка делать из своих личных дел всеобщий праздник? И все должны благодарно восхищаться этими чудесами) – …если бы вам дать попробовать нашей ухи! Пальчики оближешь! Слой жира сверху вот такой! Ей Богу! (Любит она создавать вокруг себя обстановку исключительности. Совсем, как наше правительство! Ну, конечно, это у нее получается деликатней и тоньше!) – последнее зачеркнуто.
Постепенно я замечаю, что не так уж проста эта подруга! Ни одного ошибочного хода! Да и положение мое не совсем хорошее… Надо было быть повнимательнее…
– …мой Вася сделал из большого бревна деревянную скульптуру, совсем как в Аку-Аку, мы ее раскрасили, а потом устроили с Сережкой (ее сын) туземный танец! Вот было весело!
Не особенно мне нравятся ее детские интонации. Кривлянье какое-то! Как ни обидно, но приходится проиграть!
В следующем купе едут Роман и Виктор. Они рассматривают план Вены. Запасливый Виктор достал его у знакомых в Москве. Таня в спортивных