из-за такого пустяка, как задергавшийся не вовремя глаз, тебя разоблачили. Главное – не переоценить свои возможности».
Опыт работы в чеченской школе выявил еще одну слабую сторону Мишиного характера – вспыльчивость. Если все шло гладко, то он был вполне уравновешенный, но, если его начинали, что называется, доставать, а это могла быть просто провокация, то тут Михаил Макаров за себя не отвечал. «Из таких кандидатов штирлицы и филби не получатся, – справедливо думал Михаил. – Только страну подведешь». Ведь, если вспомнить учебу в средней школе, то классный руководитель даже не рекомендовала Михаилу продолжать учиться в девятом классе. Считала, что вполне хватит и восьми. Видимо он ее тоже очень сильно достал, как те чеченские подростки достали его самого. Михаил не мог припомнить, дергался ли глаз у классручки, но, чтобы привлечь внимание класса, или наладить дисциплину, она громко стучала кулаком по столу, причем, старалась попадать толстым обручальным кольцом, что было на пальце, – так получалось громче. Михаил этого стука не выносил так же, как запаха всякой дряни, которой приходилось дышать во время опытов на уроках химии, а поэтому под любым предлогом отпрашивался во время проведения лабораторных опытов.
В стройотряде работа не заладилась. Не хватало объема работ на всех, поэтому часто простаивали. Лежа от безделья на кроватях, разговаривали.
– Так ты, я слышал, уже работаешь в Чечне, – поинтересовался Сергей, студент четвертого курса иняза.
– Да, уже год отработал.
– Ну, и как там?
– Нормально. Живу в чеченской семье, в частном доме. Отдельная комната. Со мной живет еще один специалист из Пятигорска. Так что вдвоем весело.
– А как чеченцы к вам относятся?
– Нормально. Мы с ними дружим. Вполне гостеприимные люди.
– А то у нас тут всякие слухи ходят о чеченцах.
– Ты имеешь в виду, как из стихотворения о чеченце, который точит свой кинжал? Ерунда все это. Меня и моего товарища принимают как сына. Ты не поверишь, но у них очень уважительное отношение к мужчинам. Иду как-то из школы, захожу во двор, смотрю, знакомые рубашки болтаются выстиранные на веревки. Присмотрелся – мои рубашки. Я к Асет, хозяйке дома, спрашиваю: «Асет, это мои рубашки там сохнут на веревке?» Она улыбается и говорит: «Да. Их постирала Малика». «Это ее невестка, жена старшего сына Ахмета, – пояснил Михаил. – У нас, – говорит, – так принято». Возражать бесполезно. Традиции нарушать нельзя. Садимся за стол ужинать всегда вместе, как одна семья. Мы знаем, что они не едят колбасу, и мы уважаем их традиции. Покупаем рыбу или еще что-нибудь, что не противоречит их традициям. Мне нравится их уважительное отношение к старикам. В общем, все нормально. Ну, а у вас как там на факультете? Какие новости? За какими девчонками бегаете? – поинтересовался Михаил».
– А ты что, знаешь девчонок с нашего курса? – несколько удивленно спросил Сергей.
– Не забывай, что я всего год назад окончил Alma Mater. В совхозе были вместе. Кое-кого знаю, но так, чисто