обмениваясь лишь улыбками, взглядами и короткими жестами.
Что тут вообще происходит? Над праздничной трапезой висела почти храмовая тишина: постукивало столовое серебро, звякали бокалы да шелестели рукава. Я растерянно озиралась, и кусок не то что не лез мне в горло – я не могла даже взять в руки вилку! Остальные же, напротив, самозабвенно вкушали, наслаждаясь яствами и обществом друг друга.
С неслышным шелестом сыпался песок в часах на камине – и ничто, кроме его бормотания, не нарушало той живой шевелящейся тишины. Мне становилось все более не по себе, но мои соседи по столу, похоже, не обращали на мое беспокойство никакого внимания. Фраза Герцога о «последних словах вслух» запечатала мне уста, но когда не стало сил терпеть, я отважилась тихонько подергать за рукав сидевшую рядом со мной Йамиру:
– Меда Йамира, что происходит?
Я задала этот вопрос едва слышным шепотом, но показалось, будто прокричала его в часовне в разгар службы. Все немедленно замерли и уставились на меня. Все мои мысли, как рыбы в первую ледяную ночь, вмерзли в окостеневшую воду обратившихся на меня взоров, и в этой неподвижности я услышала мягкий, но внятный голос Герцога: «Другого легче всего услышать в тишине. Мы разговариваем молча. Пробуйте».
Я непонимающе перевела взгляд на медара Эгана. Не прерывая трапезы, он смотрел мне прямо в глаза. И я снова услышала… вернее – увидела картинку, нарисованную его голосом: ребенок, девочка, в которой я с изумлением узнала себя, стоит среди поля по грудь в траве, прикрыв глаза, и сосредоточенно ловит звоны кузнечиков. За картинкой последовали слова: «Как – не существенно. Просто попробуйте». У меня не получится! Я не верю… «Ваше неверие значения не имеет. Достаточно того, что в вас верю я», – прозвучало в ответ.
Я попыталась разрешить себе на время сойти с ума и допустить хотя бы в фантазии своей, что могу слышать чужие мысли. Заглушить недоверчивое хмыканье рассудка мне вдруг помогли приглушенные, неясные голоса: словно ко мне навстречу через густой лес шла дружеская компания, пытаясь меня разглядеть за деревьями, окликая, призывая. Как масло и вода, мир расслоился на видимое и неслышимое. Бессловесные губы, неподвижные взгляды, полусонные стены, серебро и хрусталь. А за деревьями – небо, в листве – птицы, и они говорят. Со мной. Что. Они. Говорят? «Пустое, Ирма, пустое. Поешь, просто поешь».
Я молниеносно поворачиваюсь на этот голос. Это звон над голосами ищущих меня. Это птица над моей головой. Локира улыбается, размыкает губы, вдыхает и выдыхает – «Ир-ма». – «Я слышу!» И меж стволов появляются они, выпархивают на прогалину, бегут ко мне, размахивая руками: «Умница!» – «Нашлась!» – «С нами!»
Мне показалось, что сердце сейчас разорвет мне грудь. Я думала взахлеб, рассыпая веером слова вокруг себя, раздавая их всем вокруг: «Благодарю вас… Это невероятно… Как чудесно… Так просто!..» Было сладко и хмельно, как никогда не пьянило вино. Я все смелее говорила им – всем