и я
вы-
дох-
ся.
Я ищу ее лицо среди подбадривающих меня зрителей, но ее там нет. Не важно. Главное – это произвести впечатление. Наши пути еще пересекутся, завтра, в час пополудни, на отборочных тестах «Вызова».
Начинается шутливый медляк «Careless Whisper», но все либо слишком круты, либо слишком пьяны, чтобы танцевать, поэтому я решаю, что мне пора спать. Проходя по коридору, я по пути захожу в туалет и вытираю тягучий, как сироп, пот со своих очков краем кардигана, чтобы получше рассмотреть свое отражение в зеркале над писсуарами. Моя рубашка прилипла к телу и расстегнута до пупа, волосы всклокочены надо лбом, а вся кровь прилила к лицу, особенно к прыщам, но в общем и целом я выгляжу неплохо. Все вокруг крутится, поэтому я прижимаюсь лбом к зеркалу, чтобы не свалиться, пока буду отливать. Из одной кабинки доносится запах марихуаны и два приглушенных хихикающих голоса. Потом шумит сливающаяся вода, из кабинки выходят две Шлюхи – девушка с раскрасневшимся лицом, которая на ходу поправляет свою плиссированную юбку, и широкоплечий регбист. У обоих по всему лицу размазана помада. Они вызывающе смотрят на меня, подбивая сказать что-нибудь осуждающее, но я слишком опьянен эйфорией, страстью и любовью к чистой, веселой, беспечной юности, так что криво улыбаюсь в ответ:
– По иронии судьбы я на самом деле викарий!
– Ну тогда пошел на хрен, – отвечает Шлюха-регбист.
6
В о п р о с: Закончите фразу из IX книги поэмы «Прелюдия» Вордсворта: «В рассвета время просто жить – уже за благо…»
О т в е т: «…а молодым быть – счастье неземное».
Если говорить о новых рассветах, этот рассвет до боли напоминает старый.
Это даже не рассвет, поскольку на часах 10:26. Я думал, что проснусь в свой первый день в университете полным здоровья, мудрости и академического задора, но вместо этого – все как обычно: стыд, ненависть к самому себе, тошнота и смутное чувство, что просыпаться не всегда нужно именно так.
Еще меня переполняет чувство негодования оттого, что, пока я спал, кто-то явно вошел в мою комнату, набил мне рот войлоком и на прощание лягнул меня ногой. Движения даются с трудом, поэтому некоторое время я лежу и считаю, сколько ночей подряд я приходил домой под мухой; получается что-то около ста трех. Могло быть и больше, если бы не последнее обострение тонзиллита. Я задумываюсь, а не алкоголик ли я. Время от времени на меня это находит – необходимость определить себя тем или иным термином, и в различные моменты жизни я раздумывал над тем, а не гот ли я или гомосексуалист, еврей, католик, больной маниакально-депрессивным синдромом, был ли я усыновлен, есть ли у меня дырка в сердце, не обладаю ли я способностью передвигать предметы силой мысли, – и неизменно с глубоким сожалением приходил к выводу, что ко мне не подходит ничего из перечисленного выше. Факт в том, что на самом деле меня нельзя назвать никем. Я даже не «сирота» в буквальном смысле этого слова, но «алкоголик» звучит наиболее достоверно. Как еще