Позже он признался, что ему понравилось, как они вместе смотрелись на сделанных в тот вечер фотографиях, а вернее то, с каким интересом она на него на них смотрела. Она те фотографии удалила со всех возможных носителей, как совершенно нелицеприятное доказательство ее слегка опьяненного состояния и однозначно кривых рук фотографа. Но дело было сделано, и их совместная сказка длиной в 4 года началась.
Наверное, она просто не могла быть одна и постоянно нуждалась в опеке, помощи и родительской заботе. Возможно, она действительно хотела теплых и очень родных отношений со своим таким первым во всех смыслах мужчиной. А, скорее всего, просто очень хотела быть любимой и любить самой. Ну и самую малость боялась взрослой жизни и необходимости начинать ее. Хотя бы с отдельного проживания в так вовремя (или нет) подаренной квартире, куда вот уже полгода ее всячески пытались выпроводить пожить, попробовать быть самостоятельной родители.
Может, он устал от своих вечных пьянок и смен подруг. Вероятно, ему тоже хотелось любви и ласки. А возможно, ему просто нужно было залечить предыдущие, тщательно скрываемые раны, и иметь возможность быть с кем-то тем, кем он в сущности еще и оставался, – взрослым ребенком с нежной душой, скрываемой за излишней, во всех смыслах, толстокожестью.
И уж совсем маловероятно, что их встреча была предназначена судьбой для возникновения великой любви. По крайней мере, ни один из них так и не думал. И их возникшие отношения по расписанию 1 к 6 (в смысле, «понедельник-среда-пятница я занят на тренировках, вторник и четверг у меня бассейн, а в субботу я встречаюсь с друзьями, может в воскресенье?», – с его стороны, и «да, конечно, я как раз занята всю неделю на работе и учебе, а в субботу собиралась в клуб с подругами, а в воскресенье мне нечем себя занять», – с ее стороны) в полной мере устраивали обоих, позволяли и дальше наслаждаться свободой и свободным поиском. Свои отношения они воспринимали как временные, многое не замечали и к концу лета намеревались расстаться, хоть вслух об этом так никто и не сказал. К слову, не говорили они об этом и все четыре последующих года. За них все сказал его статус в социальной сети. «Все сложно» стало ответом на все не высказанные вопросы.
Но как бы то ни было и кем бы ни была предрешена их встреча, ровно в конце лета, в день, назначенный ею к расставанию, он сказал главные слова. Три простых слова, заставившие ее остановиться и прислушаться к себе, боясь сделать опрометчивый шаг. Было ли это веление души или просто слабость, но через месяц она ответила взаимностью, хотя в глубине души понимала, что любит скорее в ответ, если вообще любит. Ну а его отношение к происходящему открылось несколько позже, в одной из их многочисленных неторопливых ночных откровенных бесед с сигаретой, кофе или бокалом вина, и, естественно, после секса, который у них, к слову, был действительно хорош и, видимо, единственно по-настоящему искренний в их отношениях. «Ты знаешь», – сказал он,