и сам был немного разочарован. Похоже было на то, что вредный старикан Осмоловский с самого начала говорил чистую правду: широкой публике будни современной археологии не очень-то интересны. Нет в них ничего, что могло бы поразить воображение пресыщенного самой разнообразной информацией обывателя. Средняя полоса России – это вам не Египет, не Мексика и даже не Греция. Здесь не найдешь ни золотого саркофага с мумией фараона, ни двадцатиметровой мраморной статуи богини Афины, ни тайника с сокровищами древних инков – словом, ничего такого, на что можно хотя бы со вкусом поглазеть. Какой-нибудь до неузнаваемости обглоданный ржавчиной меч или глиняный горшок с отбитым краем – это уже дьявольская удача для российского археолога. А обывателю на это плевать с высокого дерева – обывателю нужна сенсация, настоящая информационная бомба, способная если не пробить, то хотя бы слегка поцарапать несокрушимую броню его скуки.
Но огорчался Дубов недолго, поскольку искренне считал, что в его деле ни одна блоха не плоха. В конце концов, если подойти к этому делу с другого конца, получится, что он не столько высасывает сенсацию из пальца, сколько занимается популяризацией науки археологии среди широких масс. И ей-богу, получилось недурно. Номер «Экспресса» с его статьей расхватали, как горячие пирожки, а после показа сделанного с его подачи сюжета на Центральном телевидении место раскопок почти неделю подвергалось нашествию толп любопытствующих горожан и туристов, в том числе и иностранных.
Правда, доктор исторических наук Осмоловский, этот высохший от бескормицы флибустьер, этот желчный крикливый старикашка, был недоволен. Во-первых, статью Дубова Юрий Владимирович обозвал безграмотной и конъюнктурной, а во-вторых, его взбесил набег на раскоп бесцеремонных столичных телевизионщиков с их кабелями, софитами, камерами и прочей требухой, не говоря уж о толпах ротозеев. И уважаемый профессор, едва завидев корреспондента «Экспресса» вблизи места раскопок, швырнул в него лопатой. К счастью, лопата – это не самый удобный из метательных снарядов, так что Дубову удалось увернуться. «А как же гласность, профессор?» – кричал он, выглядывая из-за навеса, под которым девушки-практикантки сортировали найденные в земле черепки, бусины и прочую дребедень. Осмоловский нагнулся за булыжником, но его остановил аспирант Гена Быков, с которым предусмотрительный Дубов успел завязать что-то вроде полуприятельских отношений и даже пару раз выпил с ним пивка. Так вот, аспирант отобрал у распоясавшегося доктора исторических наук булыжник и как-то уговорил его не вносить имя Лехи Дубова в печальный список журналистов, погибших на боевом посту. «Да уж, венок мученика этому идиоту явно не к лицу», – отчетливо расслышал Дубов скрипучий голос светила археологической науки. «К тому же он все равно не отстанет», – резонно добавил Быков, и вопрос был решен: Дубову разрешили и впредь приходить на раскоп (ха, попробовали бы они запретить!), но настоятельно просили