нам предстояло целую ночь трястись в карете по разбитым горным дорогам. До соседнего городка добрались только в сумерках. На омнибусной станции наняли экипаж.
Когда за окном сгустилась темнота, со скальной высоты мне открылся удивительной красоты вид. Внизу, похожая на кусок черного неба, обсыпанного мириадами сверкающих звезд, раскинулась северная долина.
– Долина тоже принадлежит Вудсам? – не удержалась я от вопроса.
– Впечатляет?
– Не то слово. Не верится, что Кайден рискнул всем этим ради нас. Может, поэтому из всех своих воспоминаний он предпочел стереть воспоминания обо мне? – невесело пошутила я.
– Я думаю, что он сломал бы мне челюсть, если бы хоть на минуту вспомнил, кто ты.
– Что ж, – усмехнулась я, – уверяю, твоя челюсть в полной безопасности.
Некоторое время мы в молчании смотрели на огни долины.
– Почему ты никогда не спрашивала, за что меня осудили? – вдруг вымолвил Рой.
И хотя его скрывала темнота, я ощущала пристальный, тяжелый взгляд.
– Не хотела лезть тебе в душу.
Повисла тяжелая пауза.
– Я организовал побег невесты Огаста Вудса, отца Кайдена, – произнес он в тишине, – и все закончилось печально.
– Невесту вернули, а тебя предали анафеме?
– Аника погибла. Она носила ребенка от другого мужчины. Я был знахарем, обнаружившим беременность. После ее смерти из замка Вудсов изгнали десятки слуг. Всех, кого назначили соучастниками. Меня обвинили в измене и заточили в старом доме в горах.
Рою было не обязательно объяснять, почему на него пал гнев. Из-за гибели невесты скорее всего сорвалось заключение какого-нибудь важного для Вудсов союза.
В памяти невольно всплыли жесткие слова Кайдена, брошенные в минуту отчаянья: «Ты совершенно не вписываешься в мою реальную жизнь». Тогда я страшно обиделась, а он всего лишь говорил правду. Просто эта горькая правда переворачивала девчачий мирок белых занавесок, глупых поступков и розовых шор на глазах, не позволявших видеть, что я без спроса вламывалась в чужую жизнь.
– О чем ты думаешь, Лерой? – вдруг спросил знахарь.
– О том, что меня действительно стоило забыть.
На место приехали, когда солнце давно встало. Миновали колосившееся поле с покосившимся чучелом и остановились напротив фермерского дома, невысокого, словно вросшего в землю. Двери были нараспашку. Если бы у побеленной стены не стояла прислоненная крышка гроба с черным крестом, то не догадаешься, какое горе случилось в семье.
Из дома вышла невысокая полная женщина в черной косынке. Рой моментально выбрался из кареты. Последовали судорожные объятия, скорые поцелуи.
– Ройберти, ты как тут? – спросила она тихо и испуганно глянула через плечо. – Уезжай немедленно!
– Тетушка, но мне разрешили приехать на похороны, – не моргнув глазом, соврал Рой.
Неожиданно из дома, пригнув голову, чтобы не задеть макушкой низкую притолоку, вышел широкоплечий седовласый паладин,