ее лицо словно вылеплено из белой глины. Выделялись только красные губы, которые, когда красавица заговорила, почти не двигались.
– Собирайтесь, девы, телега уже подана, – сказала эта странная особа и удалилась, неся свое белоснежное лицо с превеликой осторожностью – как бы от избыточного движения бровей или уст с него не полетели комки белой глины.
Четыре одинаково одетые девицы вышли из трапезной, а потом и из замка. Большая телега стояла уже за подъемным мостом. Дама в белом, госпожа Риона, забралась туда с помощью кучера. Марция пригляделась – и кучер тоже был переодетой женщиной.
– Помажь за ушами, да только не слишком много, – шепнула Лота, вжимая в ладонь Марции стеклянный пузырек.
– А я не оглохну?
– Нет, это для приятного запаха.
Телега тронулась с места, Марция, приноравливаясь к ее колыханиям, вынула притертую пробку, понюхала – и ей стало безумно жарко. Слезы хлынули ручьем, в носу засвербело, звонкий чих сотряс все ее тело, и другой, и третий.
– Этого еще недоставало! – воскликнула дама Риона. – Откуда только привозят таких несчастных дур?
Достав из-за пояса палочку в палец длиной и с шариком на конце, она забормотала и ударила этим шариком Марцию по носу. Чих, готовый вылететь наружу, застрял где-то внутри и принялся буянить. Слезы так и текли. Марция перепугалась до полусмерти, и в голове было одно: бежать, бежать отсюда!
Она соскочила с телеги, но Громерта бросилась следом и поймала ее.
– Пошла назад! Не будешь слушаться – отдадим дракону! – пригрозила она и для убедительности оскалилась и зашипела.
Марция уставилась ей в лицо, но лица уже не было – а была чешуйчатая морда, зеленая с черными пятнами, с красными ноздрями, с прижатыми острыми ушами, с длинными змееобразными усами – четыре справа, четыре слева. Марция ахнула и ноги ее подкосились…
Неподалеку от леса Гай потерял из виду фею Моргану со свитой. Некоторое время он шагал, не беспокоясь, потому что деваться им было некуда – дорога шла все прямо и прямо, без развилок и перекрестков. Наконец парень оказался на опушке.
Дорога вела в лес, и он преспокойно углубился в чащу, опять же, не испытывая никакого страха. Во-первых, днем хищники отсыпаются, во-вторых, на поясе широкий нож, в-третьих – если тут разъезжают дамы на лошадях, значит, место совершенно безопасное.
Не прошел он и сотни шагов, как увидел стрелку, вырезанную на коре большой ольхи. Стрелка указывала на почти незаметную тропинку. Решив, что такая тропинка – не для конных, и непохоже, чтобы по ней только что прошли четыре лошади, Гай двинулся дальше.
Шагов он, конечно, не считал и не мог бы сказать, на каком расстоянии от стрелки дорога раздвоилась. На развилке стоял большой валун, обычный серый валун, какие порой вылезают прямо из глуби земной посреди пашни. Но этот был перемазан в красном. Гай присел на корточки и разобрал снизу несколько кривых букв. Прочие были смыты дождем.
Буквы сложились в слово «подвиг».
В отличие