к ее составлению, во время своей поездки должен был озвучить, от имени СССР, следующие основные позиции.
Первая относилась к перспективам развития отношений с Пакистаном. Анастасу Ивановичу рекомендовалось сделать в Карачи заявление о том, что пять принципов мирного сосуществования могут быть положены в основу улучшения отношений между двумя странами.
Следующая позиция – сделать официальное заявление, что «народы Советского Союза питают дружеские чувства к народам Пакистана и заявить, что эти дружеские чувства должны рассматриваться как один из основных факторов в развитии советско-пакистанских отношений».
И последний тезис должен был звучать приблизительно так: подчеркнуть, что, поскольку народ Пакистана так же, как а другие миролюбивые народы Азии и других стран, жизненно заинтересован в упрочении мира, в укреплении независимости и подъема благосостояния своей страны, улучшение и развитие советско-пакистанских отношений отвечает интересам и чаяниям народов наших стран[114].
Самым непростым должно было стать обсуждение т. н. «кашмирского вопроса»[115]. В Москве не знали, будет ли он поднят в беседах с Микояном пакистанской стороной, но, на всякий случай, глава советской правительственной организации был сориентирован на такого рода ответ: советская позиция была изложена в выступлениях Хрущева и Булганина и она хорошо известна. Каждый народ имеет право самостоятельно определять свою судьбу и государственность на основе собственных национальных интересов, что записано и в Уставе ООН.
Главный тезис «проиндийской» позиции СССР в отношении «кашмирской проблемы» должен был прозвучать следующей формулировке: «Кашмирский народ сам уже решил вопрос о своей дальнейшей судьбе, рассматривая свою территорию как неотъемлемую часть Республики Индия». Далее Микояну рекомендовалось «выразить уверенность, что кашмирский вопрос будет до конца улажен без вмешательства извне, что, несомненно, будет способствовать уменьшению напряженности в этом районе и укреплению всеобщего мира».
Еще один непростой для Микояна вопрос мог возникнуть, при возможном обсуждении, по пакистанской инициативе, вопроса о Пуштунистане[116]. В этом случае Микояну рекомендовали повторить тот вариант, который изложил в конце 1955 г. Булганин во время пребывания с визитом в Кабуле, а также в докладе на сессии Верховного Совета СССР[117].
При этом следовало выразить «сожаление» по поводу того, что вопрос о Пуштунистане, который касается только Пакистана и Афганистана, стал объектом вмешательства иностранных держав, о чем наглядно свидетельствует коммюнике мартовской сессии Совета СЕАТО. Также следует высказаться в том плане, что этот вопрос можно успешно решить путем прямых переговоров между Пакистаном в Афганистаном с «должным учетом интересов народа этого района»[118].
Поскольку Пакистан, в отличие от Афганистана, в 1954 г. вошел в СЕАТО, а в 1955 г. – в Багдадский пакт