краем глаза увидел какой-то объедок то ли булки, то ли пирога. Трина, жуткая чистюля, никогда бы не допустила подобного беспорядка! В комнатах стариков все по-прежнему, все, как и сто лет назад, когда молодой Леон захаживал к ним в гости на пару глотков пива и яблочный пирог фрау Трины: те же гобеленовые коврики с пастушками на продавленных креслах и кружевные салфеточки на спинках, та же массивная малахитовая пепельница с кучкой седого пепла в своем чреве на старинном ореховом комоде. Над комодом по всей стене развешаны выцветшие черно-белые фото в деревянных рамочках, кое-где за край рамок заправлены пыльные сухоцветы.
Ностальгия, знаете ли, это такая гостья, которая всегда приходит без спроса. Она открывает с ноги дверь в чулан вашей памяти и бесцеремонно хозяйничает там, поднимая пыль, пока вы беспомощно хватаете ртом воздух. На Леона смотрели молодые, счастливые и красивые люди. Свадебный поцелуй, букет невесты, улыбающиеся гости… Вилли, Трина и крошечный Леонард, завернутый в кружевные пеленки, как куколка тутового шелкопряда. Вот Трина и Элеонор, матушка Леона, сидя в плетеных креслах напротив замка, держат на коленях своих сыновей в непромокаемых штанишках. Мама, такая молодая, веселая… Как же они с Леоном все-таки похожи! Когда-то она любила его. Когда-то давно, еще до смерти отца. А сейчас – лишь пара телефонных звонков по праздникам – живы, здоровы – и слава Богу! Трина с Элеонор дружили, казалось, всегда. А вот Леон в обнимку с Кнутом, сыном старого Абрахама, на лужайке перед замком, в руках юношей клюшки для гольфа. Кнут погиб в 2006-м в автокатастрофе, ему был всего-то тридцать один год. Да, славный был парень, добрый. И жена у него была красавица! Жаль их обоих… Вот двое малышей лет четырех копошатся в траве на той же лужайке. Дети сфотографированы со спины, они очень внимательно рассматривают что-то в траве, рядом сачок для ловли бабочек, на одном из мальчуганов – колпачок с помпоном. Леон догадался, что это были двоюродные братья фон Глюк – Кнут и Леонард – в детстве. Кто из них кто на фотографии – Леон не знал, да это было и не важно.
Предательски защипало в носу. Эх, жаль, что он не курит! Сейчас был тот самый момент, когда он с удовольствием бы сделал затяжку-другую. А что такого? Все великие сыщики были заядлыми курильщиками – может, и Леону стоит завести себе трубку?
В мозг вонзился острый коготок, подцепил тоненькую, невидимую, почти несуществующую ниточку и настойчиво дергал за нее, пытаясь выпустить на свободу очень нужную и важную мысль, словно игривый котенок пытается вытащить из-под буфета привязанный к веревочке фантик. Только бы не оборвалась! Леон проделал тот же самый путь, ощупал все углы и закоулки комнаты цепким взглядом в одном направлении и в обратном. Но, увы, ниточка исчезла. Растворилась. Но царапина, оставленная острым коготком, неприятно зудела. Леон достал из-за пазухи свою записную книжку и огрызок карандаша и написал в ней: «Комната Вилли.???». Да-да, и три больших знака вопроса.